Колм Тойбин - Бруклин

На обратном пути в Эннискорти решено было поужинать в гриль-ресторане отеля «Кортаун», открытом, сказал Джордж, до девяти, а после пойти потанцевать. Джордж поддразнивал Нэнси, рассказывая, сколь долгое время отнимет у нее подготовка к этому, – Нэнси твердила, что после моря и ей, и Эйлиш необходимо помыть голову.

– Так помой ее быстро, – сказал Джордж.

– Быстро это не делается, – ответила Нэнси.

Джим с улыбкой повернулся к Эйлиш:

– Господи, и пожениться еще не успели, а уже препираются.

– Тут причина серьезная, – сказала Нэнси.

– Она права, – поддержала подругу Эйлиш.

Джим ласково сжал ее руку.

– Вы обе правы, не сомневаюсь, – сказал он с иронией, обращенной в том числе и на себя самого и достаточной, чтобы не создалось впечатление, будто он пытается подольститься к Эйлиш.

Они договорились встретиться в половине восьмого. Пока Эйлиш мыла голову, мать перебрала ее платья и туфли, приготовила гладильную доску и утюг – на случай, если выбранное платье окажется помятым. Появившись с полотенцем на голове в своей комнате, Эйлиш увидела, что мать выбрала синее платье в цветочек, которое нравилось Тони больше других, и синие туфельки. Эйлиш едва не сказала, что это платье надевать не хочет, но вовремя сообразила: любые сочиненные ею объяснения приведут лишь к ненужным обидам, и с выбором матери согласилась. Мать, судя по всему, не возмущенная тем, что ее на весь вечер оставляют одну, – напротив, приято взволнованная переодеванием Эйлиш – начала гладить платье, а Эйлиш, накрутив волосы на бигуди, включила электросушилку Роуз.

Джордж и Джим, знавшие владельца отеля «Кортаун» по регбийному клубу, успели договориться с ним насчет особого столика со свечами, вина и ужина, который должен был завершиться шампанским. Эйлиш заметила, что посетители за другими столиками поглядывают на их компанию как на самых важных гостей ресторана. И Джордж, и Джим были в спортивных куртках, при галстуках и во фланелевых брюках. Наблюдая за Нэнси, когда та просматривала меню и заказывала еду, Эйлиш обнаружила в подруге нечто новое: та выглядела более изысканной, чем прежде, а импозантные манеры официанта воспринимала всерьез, между тем как несколькими годами раньше его напыщенность заставила бы Нэнси приподнять брови или сказать ему что-нибудь небрежно дружелюбное. Скоро, подумала Эйлиш, ее подруга обратится в миссис Джордж Шеридан, а в их городе это кое-что значит. И Нэнси уже с удовольствием осваивает эту роль.

Позже, в баре отеля, его владелец, Джордж и Джим – все трое красивые и ухоженные – завели разговор о завершившемся сезоне регби. Странно, думала Эйлиш, что Джордж и Джим не привозили в Кортаун сестер своих друзей. Она знала, все в городе удивились, когда он стал ухаживать за Нэнси, чьи братья в жизни своей в регби не играли, и объясняли эту новость тем, что она красивая и манеры у нее хорошие. Два года назад, вспомнила Эйлиш, Джим Фаррелл открыто нагрубил ей, и она тогда думала, что причина тут в ее семье, которая ничем в городе не владела. А теперь, вернувшись из Америки, она словно привезла с собой нечто близкое к романтическому ореолу, который все для нее изменил, и вот сидит здесь рядом с Нэнси, наблюдая за беседующими мужчинами.

Эйлиш не ожидала увидеть в танцевальном зале столько жителей Эннискорти. Многие из танцевавших знали, по-видимому, о скорой свадьбе Нэнси и Джорджа и поздравляли их, пока они пересекали зал. Джиму, заметила Эйлиш, свойственна манера просто кивать людям, давая понять, что он их узнает. В манере этой не было недружелюбия, но не было и приглашения подойти к нему. Он казался Эйлиш более жестким, чем постоянно улыбавшийся Джордж; интересно, объясняется ли это тем, что Джим управляет пабом и потому знаком со множеством людей, но старается держаться обиняком.

Весь вечер она танцевала с Джимом – если не считать тех редких случаев, когда он и Джордж ненадолго менялись партнершами. Эйлиш знала, что за ней наблюдают, обмениваясь комментариями, люди из ее города, в особенности пока музыка игралась быстрая и позволяла понять, какие она и Джим хорошие танцоры, да, собственно, и позже, когда в зале приглушили свет, музыка пошла медленная и они танцевали, обнявшись.

Танцы закончились, они вышли из зала, ночь еще оставалась теплой. Эйлиш с Джимом позволили Джорджу и Нэнси уйти вперед, сказав, что скоро их нагонят. Весь день Джим вел себя безупречно: не давал ей скучать, но и не раздражал ее, не навязывался чрезмерно, был предельно тактичен, временами забавен, вежлив, не досаждал болтовней. Да и в танцевальном зале, где одни были пьяны, другие слишком стары или выглядели так, точно приехали туда на тракторах, Джим выделялся из общей толпы. Красивый, элегантный, ловкий – пока тянулся вечер, Эйлиш проникалась все большей гордостью за своего спутника. Они нашли место между пансионом и новым бунгало и принялись целоваться. Джим не спешил, время от времени он приподнимал лицо Эйлиш, чтобы взглянуть в полутьме ей в глаза, а после снова целовал ее, страстно. Она чувствовала, как язык Джима вторгается в ее рот, и отвечала ему – поначалу легко, но затем с чем-то близким к настоящему возбуждению.