Татьяна 100 Рожева - Мужской стриптиз

– Сейчас. Дай мне минутку… Я же не колюсь…

– В смысле – не колешься?

– Ну, в член… как ребята делают, чтоб стоял… Мне нужно немного времени настроиться и все будет. Ты очень красивая…

– У тебя глаза такие… Ты стихи никогда не писал?

– Стихи? Стихи не писал. Рисовал когда-то. В художественной школе учился.…

– У тебя остались рисунки?

– Да.… Валяются на балконе.

– На балконе? С ума сошел? Они же испортятся!

– Да и фиг с ними…

– Можешь показать?

– Ты хочешь посмотреть?

– Хочу.

– Странная ты… Хорошо. Сейчас попробую найти.

Он уходит. Я уже не уверена, что хочу его. Смотрю на часы, время много…

– Вот. Все, что нашел. Здесь больше нет. Это съемная квартира.

Наброски гипсовых голов, карандашный портрет грустной женщины с густыми волосами.

– Это мама…

– Здорово. А это что? – Я беру в руки непонятный рисунок.

– Так, фантазия…

Фантазия изображает старинную усадьбу в заросшем парке. Сквозь тонкие ветви угадываются очертания дома, спрятавшегося в розово-фиолетовой гуще забытого парка… Я замечаю, что на рисунке нет прямых линий. Ветви и стволы деревьев, дорожки парка, и даже стены и крыша особняка – волнистые. Впечатление, что много дней идет проливной дождь или что художник плакал, рисуя…

– Сейчас рисуешь?

– Нет.

– Почему?

– В Москву приехал. Работаю.

– А ты в курсе, что ты гений?

– Да ладно тебе…, – смущается Алексей. Он обнимает меня сзади, сжимает пальцами грудь. – Я хочу тебя…

Комната с балконом целиком занята кроватью. Для двоих слишком много места… Он кончает неожиданно быстро, оседает на колени, рассыпав по загорелой груди русые кудри.

– Маловато будет, – говорю я.

– Да. Я знаю. Сейчас.

Он поднимается, и стоя возле меня на коленях, начинает бить себя по члену, по мошонке.

– Что ты делаешь?!

– Сейчас он встанет.

– Перестань, ты что! Тебе же больно!

– Нет. Я привык.

Я кидаю его на кровать, ложусь рядом, ласкаю. Грудь эпилированная. Волоски чувствуются. Спускаюсь к животу, ниже…

Второй раз чуть дольше и теплей, с нежным «мне хорошо с тобой». Он потягивается как ребенок, задевая рукой светильник. Качнувшийся свет выхватывает серебряные босоножки на высоченном каблуке возле балкона.

– Это чьи такие? Забыл кто-то из клиенток?

– Я этим не занимаюсь, – оскорбленно отвечает Леша. – С девушкой живу. Это ее. Она уехала сейчас.

– Она тоже стриптиз танцует?

– Да.

– Круто! Секс клевый у вас наверно?

– Я тебя умаляю…, – он устало закрывает глаза. – Мы не видимся почти. Работаем сутками, в разных клубах. Да и дома не до этого уже. На сцене так выкладываешься, до подушки бы доползти.… Какой на хрен секс…

Он старательно прячет зевок. Мне становится смертельно скучно и жаль его и себя…

– Мне пора, Леш. Да и тебе тоже отдыхать надо. Поздно уже.

– Я провожу.

– Не надо…

Я оставляю деньги в прихожей, напоминающей гостиничный номер, и выхожу в ночь, только сейчас чувствуя, как устала от мужского стриптиза…

Мой дядя самых честных правил, не на шутку обрадовался разбудившему его бестактному «тук-тук» в моем телефоне в полвторого ночи по местному времени. «Тук-тук» сопровождал очередное пришедшее мне смс-сообщение. Двадцать смс дядя проспал в кресле перед телевизором, бубнившего на иврите, а двадцать первое его разбудило. Я была у него в гостях и почувствовала себя неудобно. Дядя сонно потер большой еврейский нос и спросил, кивнув на телефон:

– Как его зовут?

– Паша, – виновато ответила я, ожидая сразу двух вопросов: «он охренел писать в такое время?» и «а как же муж?»

– Давно это у вас? – Спросил дядя.

– Пять лет почти.

– Спать не хочешь? Пойдем чаю попьем? С печенюшками. – Предложил он. – Неа, спать не хочу…. Пойдемте.

Мы пили с дядей чай с печенюшками и я, обтрясая крошки с пальцев, бросалась отвечать на смс через каждые пол-печенюшки, пряча телефон под столом. Дядя лукаво щурился над чашкой, делал глоток и плавно ставил ее перед собой, отражаясь седыми кудрями в коньячной глади чая…

– О! Дятел твой опять! Привет ему передай! Напиши ему, что я его дятлом обозвал! – Хохотал он, плюясь крошками.

Я перестала отвлекаться на печенюшки и прятаться под столом, и положила на стол телефон, не прекращающий выстукивать послания.

– Слушай, дорого же… Он уже штук сорок настучал! – Подсчитал дядя. – У него, что, денег много?

– На смс хватает, – ответила я, не отрываясь от кнопок.