Ирина Горбачева - Когда расцветёт сакура

Ичиро и его товарищей болезнь свалила, когда они в колоне военнопленных с трудом, без остановок, маршем пробирались через огромное раскинувшееся поле расстоянием километров двадцать с лишком. Осенний проливной дождь, превративший землю в грязное месиво, не прекращался ни на минуту. Холодные, хлёсткие его стрелы, падающие с неба, проникали за шиворот плаща. Грязь попадала внутрь высоких ботинок, и чувствовалось, как липкая скользкая жижа обволакивала пальцы ног, делая ходьбу невыносимой. Несмотря на дождь, до потери сознания хотелось пить. Пили воду, собиравшуюся в глубоких следах, оставляемых колонной на поле.

Ичиро как мог берёг семейную реликвию, переданную ему отцом, и помнил всегда его слова:

— Ичиро, сын. Ты должен вернуться назад, чтобы передать её своему сыну. Ты должен вернуться, обещай мне. Помни слова Лao Цзы: Хороший боец отвергает битву. Искусный воин презирает войну. Достойный победитель равнодушен к победе. В неизбежном сражении победит избежавший.

И Ичиро избежал смерти. Он верил в силу небольшого драгоценного камушка, заключённого в маленькую плоть нэцкэ, которая находилась в прочном чехле из морской сосны. Он часто гладил шёлковый мешочек, сшитый руками матери и думал, что это её любовь бережёт его. Он знал, что сила предка помогла ему излечиться от болезни. Во время болезни он соскабливал понемногу с постамента и без того маленькой нэцкэ Чжункуй, сделанной из бивня мамонта «Порошок жизни». Недаром изначально Чжункуй, был известным ученым, и только после своей смерти воплотился в великого воина, покорителя демонов и защитника людей от всяческих бед и напастей.

Нэцкэ Чжункуй — талисман своей семьи и «Камень счастья» спрятанный в нём, Ичиро сумел сберечь и во время войны в Корее и Китае, и во время пленения. Она была с ним всегда и напоминала о прошлом, о родном доме. О слове, данном отцу.

Когда пришло время и повзрослевший, возмужавший Дмитрий приехал из Владивостока в посёлок чтобы попрощаться с матерью, сестрой и Ичиро, перед отъездом в Москву для поступления в университет, Ичиро умирал. Дмитрий, часто навещавший родителей, плакал, прощаясь с ним.

— Судьба неизвестна. Мы осенью смотрим на месяц, но можем растаять, ведь жизнь — это только лишь бусы прозрачной росы, — шептал ему Ичиро.

— Я понимаю тебя, отец, — отвечал ему Дмитрий.

Ичиро, попросил Надежду передать Дмитрию нэцкэ и взял с него слово, что тот будет хранить её всегда и когда настанет его последний час, передаст реликвию своему старшему сыну.

— Запомни, у нэцкэ есть своя тайна. В ней хранится сила нашего рода. Дима открыл футляр и вытащил маленькую, изящную скульптуру. На ней был изображён Чжункуй в китайском военном халате, высоких сапогах, с пышной бородой. В одной руке он держал меч, в другой — демона. На небольшой табличке выведены иероглифы.

— Здесь написано: «Сделай всё, что сможешь, а в остальном положись на судьбу». Следуй этому. Но если, вдруг, тебе удастся побывать на моей родине, — у Ичиро потекли слёзы, — найди моего сына, и передай нэцкэ, вместе с тайной ему. Я не верю, что моя мечта исполнится. Но верю, что если вдруг моей мечте будет дано воплотиться, ты сделаешь всё, как надо. Учись, сын. А когда начнёшь понимать язык иероглифа, всё узнаешь отсюда.

Ичиро протянул худую трясущуюся от напряжения руку с толстой старой тетрадью в твёрдой обложке с уже совсем пожелтевшими от времени листками. Она была вся исписана иероглифами.

Вместе с нэцкэ и тетрадью, отец передал ему свои небольшие рисунки, в которых он обрисовал всё то, что ему пришлось пережить в Корее, Китае, России. Портреты своих родителей, жены Ханы. Автопортреты с сыном — младенцем Сашико, и каким он мог бы его видеть в пять, десять лет. Ичиро рисовал сына рядом с собой, держащим его за руку, подкидывающим вверх, к голубым облакам. Будто хотел этим стереть время разлуки с сыном, побыть с ним рядом хотя бы на своих рисунках. Он рисовал Надю, Ури, и Дмитрия — своего русского сына. Дмитрий так же взял с собой стопку исписанных листков из ученической тетради. Это были письма Ичиро своему маленькому сынишке Сашико. Он писал их почти каждый день. Почти до своей кончины.

Похоронив Ичиро, Дмитрий в последний раз пошёл на берег моря, где часто сидел с отцом в расщелине высокого берега и с упоением слушал его рассказы, которые тот, как перевод своих слов показывал в своих рисунках на земле.

Оставив картину, написанную Ичиро с Чжункуем, изображение, которого считалось и считается в Японии амулетом против заболеваний, и является защитой дома от всяческих бед и напастей, ещё несколько картин и портретов матери и сестре на память об Ичиро, Дмитрий уехал в Москву навсегда.