Array Журнал «Зеленый луч» - Зеленый луч, 2017 № 01

— Это ведь не часто, такие грозы.

— Не часто, иначе меня бы уволили с работы, я бы все время там спал. Здесь ведь не только пристройка, здесь еще соседи-самогонщики и еще аморальная кошка с первого этажа… Вы все еще хотите поменяться квартирами?

— Думаете, в хрущевках нет ни соседей, ни кошек?

— Я об этом не подумал. Мне отсюда хрущевки представляются чем-то далеким и прекрасным. Я бы их рисовал.

— И возможно прославились бы. Никто еще не додумался воспринимать хрущевки как объект искусства. То есть я таких художников не знаю.

— Хотите, продам вам эту идею. Доходы пополам.

— Боюсь, мне это не поможет. А точнее: и это не поможет.

— Почему?

— Потому что в этих нарисованных хрущевках должно содержаться какое-то откровение, открытие, неожиданность, странность. Я должна сама к этому прийти, а как тут придешь, если я их видеть не могу, эти спальные районы…

— Да-а, задача.

— Именно задача. В искусстве есть мастера и Мастера. Как говорится, никого не хочу обидеть, есть ведь очень хорошие, замечательные художники, без них бы это самое искусство давно загнулось и превратилось в сплошной черный квадрат. Но все-таки ремесленник следует существующим законам, а художник их нарушает. Хотя, может быть, я слишком усложняю или слишком упрощаю. Может быть, художник нарушает не законы, а наши сегодняшние представления о них.

— Обязательно нужно нарушать?

— Обязательно. Художник нарушает существующие законы и создает таким образом новые. Искусство не терпит повторений.

— И вы не повторяете?

— К сожалению, повторяю. А то была бы уже каким-нибудь лауреатом. Хотя тоже вопрос. Не всегда лауреаты самые талантливые. Самые талантливые чаще заканчивают жизнь или в нищете, или в психушке.

— Так бросьте это, займитесь другим.

— Это ведь не должность, которую можно сменить. С этим живут, даже сознавая свою неполноценность.

— Что же это за удовольствие — жить и сознавать свою неполноценность?

— А вдруг количество когда-нибудь возьмет и перейдет в качество? Вы видели мои работы? Вот что вы о них думаете?

— Хотите, чтобы я вам серьезно ответил? Или честно?

— Ладно, не мучайтесь. Я же вижу, что вам это неинтересно.

— Мне интересно… То есть мне интересны ваши работы не потому что работы, а потому что ваши. Вообще-то я в живописи не понимаю ни черта.

— Это не живопись, это графика.

— Так я же и говорю.

— Даже не знаю, что теперь и думать. Вот предупреждали же меня: если женщина художник, никаким комплиментам верить нельзя. Например, хвалят тебя, как художника, а имеют в виду совсем другое. Уже обидно. Или так: хвалят тебя, как художника, ты думаешь, что имеют в виду другое, а тебя действительно хвалят, как художника. Сплошное разочарование.

— Да-а, непросто. Теперь уже и я не знаю, что думать. Я ведь как рассчитывал: сейчас выпью чайку, начну к вам приставать и вообще вести себя по-хамски…

— Вы умеете вести себя по-хамски?

— Не знаю. Но попробовать можно.

— А если ничего не получится?

— Тогда я на вас женюсь. Вам же нравится моя квартира.

— Квартира — нравится.

— И всё?

— И всё, что в квартире. Пепельница вот эта, например.

— Я вам ее подарю. Это, по крайней мере, я могу себе позволить. Хотя я даже не знаю, что в ней такого, что нарушало бы наши представления о гармонии. А вот и чайник закипел.

— Чайник-чайник-кипячайник… Сейчас скажу совсем банальную фразу: вам никогда не казалось, что вы уже жили на свете?

— А, ну сейчас это модно. Медитации, релаксации, реинкарнации… Я, если и жил на свете, то был, наверное, собакой или деревом. Я их люблю.

— А мне все кажется, что-то я там утратила однажды по своей вине и теперь все ищу, ищу… Увижу какую-то улочку, дворик, домик, и кажется, уже была здесь когда-то. И ощущение чего-то непоправимого… Ну, это, знаете ли, меня уже как-то заносит. Наливайте же чай, наконец, а то и дождь уже заканчивается.

— Заканчивается? Да нет, это на всю ночь.

— На всю ночь? Что ж, нам с вами всю ночь сидеть?

— Зачем же сидеть? Можно и полежать. Видите, я становлюсь развязным, я вас предупреждал. Так что вы говорили про реинкарнации?

— Вот вы это сейчас зачем спросили? Просто чтобы спросить?

— Нет, мне интересно. То есть, опять же, не реинкарнации сами по себе, а вот эти вот ваши дворики, домики… Вы же неспроста про них подумали именно здесь? Или я не прав? Вам это место что-то напоминает?

— Не знаю. Почти все старые дома мне что-то напоминают.

— А я? В совокупности с этим домом?