Тим Уинтон - Музыка грязи

В кабине было жарко и грязно. Ремни безопасности были Джорджи тяжелы, их пряжки и замки были обескураживающе неудобны. Она сидела посреди полистироловых коробок с едой и смотрела, как голова Джима поворачивается от окна пилота к циферблатам на приборной панели. Все утро он был напряжен и раздражителен. В отеле он грубо отпихнул человека, который налетел на их багаж. Его губы потрескались – так часто он их облизывал. Примерно через час полета он схватил с пола пакет и засунул в него лицо. Она смотрела, как сокращаются мускулы его шеи. Прошлой ночью он был пьян и мрачен. Он хотел заняться сексом. Ей удалось удержать его разговором. Она знала, что он не спал, что продолжал пить, что с ним что-то было не так. И теперь она хотела только, чтобы они долетели, оказались там и чтобы с ними случилось все то, что должно случиться, чтобы ей больше не надо было обдумывать и переобдумывать спазмы его шеи. Казалось, что самолет повис в воздухе; единственным ощущаемым движением были ужасные рывки вверх. Просторы внизу скрадывали любые расстояния. Она закрыла глаза, чтобы вытерпеть все это.

Прошел еще час. Из дымки возник залив – как голубая рана в земле. Джорджи увидела архипелаг, она узнала свой остров, ни на минуту не усомнившись, но прежней дрожи узнавания не ощутила. Правда, она чувствовала облегчение – но еще и укол разочарования.

Самолет скользнул на крыло и опустился на воду. Брызги повисли бусинами на стеклах, и потом они вырулили вокруг мыса к белой ракушечной бухточке, где стоял человек и ждал.

Рыжий Хоппер привел их в тень своей крытой ветками хижины, усадил за стол и налил воду со льдом в две жестяные кружки.

Это был тот самый рыжий парень, которого помнила Джорджи. Он был похож на драчуна, легко было представить, как этот человек выходит из себя, но его лицо освещалось постоянным сардоническим изумлением, которое придавало ему привлекательности. На нем была кепка с длинным козырьком, покрытая пятнами соли, и у него были широкие, шершавые ноги человека, который редко носит обувь. Шорты и майка были обычного фасона, но красная бандана вокруг шеи выглядела несколько напыщенно. Покрытые шрамами пальцы были короткие и тупые, а ногти обкусаны под корень.

– Уайт-Пойнт, – сказал он с горестным смехом. – Знаю, знаю. Мне там голову проломили в пивной, девятнадцать мне было. В том городе в тюрьму не сажают – пленных не брать! Как вам такая умеренная климатическая зона, а?

Вода на вкус отдавала песком и сладостью. Джорджи заметила, что мужчины изучают друг друга.

Весь лагерь состоял из открытой с одной стороны хижины из веток, построенной у входа в широкую, низкую пещеру. У Рыжего Хоппера было крепкое хозяйство. В хижине – скамьи, стальная раковина, холодильник и морозильник, множество аккуратно сложенных посудных принадлежностей, а покрытый ракушками пол был гладок и чист. У потолка на расстоянии вытянутой руки висели связки удилищ и жутковатые связки блесен. Вдоль гладкого уступа скалы, рядом с пузырьками мази от загара и репеллента и серьезной аптечкой, стояли два высокочастотных радиопередатчика, которые, как догадалась Джорджи, были здесь единственным средством связи с внешним миром. Рядом с передатчиками лежали книги и журналы, страницы которых сморщились и завернулись от сырости. Книги были в основном о приливах, птицах и рыбах, но там же оказалось и полное собрание сочинений Хантера С. Томпсона.

– Неплохо устроились, – сказал Джим.

– Ну, если вы все равно рыбак… – сказал провожатый.

– Рыбак.

– Вот-вот, – озорно заметил провожатый. – Так, значит, рыбак.

– Боюсь, мы встречались раньше, Рыжий, – сказала Джорджи. Она почувствовала, как Джим поворачивает голову. – Несколько лет назад. Вы вытащили нас с маленькой полоски рядом с тем большим островом.

Хоппер задрал козырек кепки и впервые посмотрел ей в глаза.

– Вы, наверное, не помните, – сказала она.

– Я думал, вы американцы.

– Один из нас и был американец.

– Забодай меня комар! И далеко вы добрались?

– Потонули в Ломбоке, – сказал Джим.

– Ну, – дипломатично заметил Рыжий. – Вот был персонаж, тот парень.

Джорджи могла только улыбнуться.

– Слушай, – сказал Джим. – Насчет этой недели.

– Вы заплатили за неделю. Это не значит, что вам надо здесь оставаться все семь дней. И, я уже говорил, кажется, что умею искать рыбу, а не людей.

– Это я понимаю. Но ты знаешь местность.

– Ну, побережье. Знаю залив и плато. Этот парень не должен вам денег или чего-то в этом роде, я надеюсь?