Владимир Козлов - Родиться Царём

— А можно мне посмотреть на заключение экспертизы, — протянул Олег руку к папке, но юрист быстро опередил его и убрал папку на стул с другой стороны.

— Нельзя, это официальный документ и предназначен он только для меня, так — как я ходатайствовал перед начальником милиции о проведении экспертизы.

— Да ты не юрист, а такая же вошь, как и Полозов, — взбесился Олег, — начальник милиции такими делами не ведает, так — как это прерогатива прокурора. Вы, что думаете, я всё это время сидел, сложа руки. Нет, товарищи бывшие коммунисты, я отправил вторую ксерокопию своему брату в Ростов, и когда я на собрании заявил, что Полозов написал письмо, у меня в кармане уже лежал результат экспертизы. И не надо мне рассказывать про маленький текст. Хорошему криминалисту достаточно одной загогулинки, чтобы изобличить преступника.

Олег блефовал пылко и не зря, заставив всех сидящих в кабинете нервно поёрзать на стульях. Его даже не остановили они, когда он выходил из кабинета. Этим он считал, что правота его доказана. По дороге его нагнал Полозов:

— Олег ну ты пойми, я хотел, как лучше. Сколько можно сидеть на одном окладе, у нас у всех семьи, дети.

— Вот и подписывался бы своей фамилией, — сказал грозно Олег, — и рядом со мной не иди? Ступай осторожно сзади корреспондент внештатный.

Через пять дней в целях производственной необходимости Олега перевели механиком нового цеха, где работа была грязная и интереса никакого не приносила. Но это было всё равно повышение. Вместо него поставили механиком смены Сергея Дмитриевича, но опять ненадолго. Он вновь провинился и по приказу директора завода его уволили с завода, а Олега вернули назад в цех, на старое место. Смена встретила его на ура, но радовались они не долго. Через месяц Олегу уже предложили новую должность помощника начальника цеха по механическому оборудованию. Но Олег не позволил собой манипулировать, понимал, что эта должность «расстрелянная» и перешёл на сдельную работу бригадиром по ремонту оборудования всего завода.

Три месяца он закрывал высокие наряды по бригаде и у него самого заработок был, как у хорошего северянина, пока не узнал об этом генеральный директор завода Гутаров. У себя на директорской оперативке, он распекал и бухгалтерию и экономистов, за то, что они пропускали такие наряды.

— Вы чем думаете? — негодовал он, — сталевары горят на работе и получают ничтожные деньги. Я генеральный директор получаю меньше, чем какой — то бригадир слесарей Грачёв. Он оказывается, несколько месяцев кряду огребает больше меня. Немедленно уволить его с завода. Причину найдите сами, — посмотрел он в сторону юриста.

Олег узнал об этой оперативке от бывшего своего начальника сталеплавильного цеха и не стал ждать, а уволился сам. Ни сколько не сожалея о своём твёрдом решении, он перед окончательным уходом заглянул в кабинет Бурлакова и, плюнув тому на пол, — произнёс:

— Сам чуток лизни, и не забудь поделиться с Гутаровым.

Что было после его демарша, он не знал, а когда вышел из заводоуправления вспомнил слова Владимира Маркушева. «Им нужны лизоблюды, верные псы и покорные исполнители»

***

Была бесснежная зима, скоро Новый год, а снегу так и не выпало. Олег твёрдо решил пересидеть её дома, помочь крестнице в ремонте комнаты. И к весне найти новую работу. Пенсия не за горами, тем более денежное пособие ему будет назначено в 50 лет, так — как у него был набран положенный стаж на вредной работе.

А Галине они с Павлом обещали после Нового года помочь в ремонте комнаты. Она была сосватана и у неё после поста должна быть свадьба. Она собиралась замуж, а Мартын опять надолго залёг в больницу. Софья же была в своём амплуа, очередной раз, покинув дом, ушла жить к плешивому служащему банка.

Олег, забрав документы в отделе кадров, зашёл по пути в киоск к Галине. Та перебирала, свежую почту. Увидав Олега через стекло, впустила его к себе.

В киоске было тепло и он, расстегнув пуговицы дублёнки сел на низкий стульчик, который подвинула для него Галина. Он изучающим взглядом всмотрелся в её лицо и отметил про себя, что девочка выросла.

У неё уже были не те беззаботные глаза, которые она носила — далеко не те. Насмотрелась на непутёвую жизнь матери и глаза потухли, будто — то поизносились от переживаний. От девочки у неё осталась, только чёлка, выглядывающая под модной молодёжной шапочки, да детские ручки.

Она достала из сумки китайский термос и потрясла перед лицом Олега: