Владимир Козлов - Сестра Морфея

— Ход твоей мысли мне понятен, — ответил он ей, — и, убедившись, что коридор пуст, нежно прикоснулся к её губам.

— Иди, иди, не зажигай меня, — вымученно выдавила она из себя и нырнула в туалет для администрации.

— Я так и думала, что после бассейна вам в туалет захочется, услышала она голос Людмилы Ивановны.

Она сидела разутая на тумбочке с восковым лицом и пьяными глазами. Её руки нервно терзали дамскую сумочку. На полу валялся поломанный ободок от её причёски и несколько окурков.

— Здесь не курят, — сделала ей замечание Людмила Фёдоровна.

— Мне плевать. В бассейне тоже нельзя целоваться с чужим мужчиной, однако вы плюёте на этот закон.

— Глупость какая — то, — возмутилась Людмила Фёдоровна, — с чего это вы взяли, что я целовалась в бассейне?

— Туда вошли — лицо было светлым а губы красные. Оттуда вышли всё наоборот, лицо красное, а губы светлые.

Она прищурила свои пьяные глаза и добавила:

— Не прикасайтесь к нему, — он мой мужчина! Он мне оттуда дарован, — подняла она к верху палец.

Её внимательность потрясла Людмилу Фёдоровну, и она вначале смутилась, но посмотрев на себя в зеркало, молниеносно превратилась в женщину с важными манерами и надменным профилем.

— Слезьте, пожалуйста, с тумбочки. Она предназначена для предметов личной гигиены, а не для вашего багажника. И давайте раз и навсегда договоримся с вами, что вы сюда пришли работать тренером, а не наблюдателем. От такой неблаговидной деятельности может развиться косоглазие. И тогда на вас уже не только Платон не взглянет, но и наш сантехник Зотов, будет обходить стороной. А что касаемо меня, то я женщина взрослая и свободная и не вам мне лекции о нравственности читать.

— Он всё равно будет моим, — уставившись пьяными глазами, в разрез платья от Кардена, сказала Людмила Ивановна — я тоже куплю себе такое платье и не одно. Тогда посмотрим, чья взяла.

— Как вы не поймёте, что ворона и сокол к разным отрядам относятся, — в резкой форме произнесла Гордеева, — понимаете, полёты и крылья у них разные. И почему вы вбили себе в голову, что он непременно должен быть ваш? Вы что купчую на него имеете? Нет, милочка, это не тот мужчина, которому нужен волчий ошейник. Да он многим женщинам нравится, в том числе и мне, но вы не забывайте, у него есть жена красавица. Я прав на него никаких не имею, но мне он нужен. Не знаю, как жизнь обернётся, — возможно, когда то его жена, как и вы, будет иметь претензии ко мне. Её претензии не ваши, — они будут обоснованны. И в том случае его слово будет последним и решающим.

Людмила Ивановна слезла с тумбочки:

— Я женщина верующая и для меня он свят, а вы закоренелая атеистка, потому прошу к нему не прикасаться и сердце моё не задевать.

— Мне кажется Людмила Ивановна, что вы себя загоняете в западню, — более мягко сказала Гордеева, — ищите как можно скорее выход от такой любви, иначе свихнётесь. А сейчас идите к людям. Без вас там скучно.

— Пошли все к чёрту, я всех ненавижу, — в сердцах бросила она и рыбкой скользнула в кабинку туалета.

— Все сволочи и паразиты, — раздавался плаксивый голос в кабинке, — это сегодня вы ликуете, слыша крик моей души. Ну, ничего скоро все плакать у меня будете.

Я вам не та, а эта. Ну как её, забыла. О — Вспомнила, — Родная сестра Морфея Я!

Людмила Фёдоровна не стала дослушивать её бред, посмотрела ещё раз на себя в зеркало и направилась в кафе. Вечеринка шла полным ходом, молодые воспитатели танцевали в кругу. Женщины бальзаковского возраста сидели за центральным столом и пели вполголоса песню из репертуара Стаса Михайлова.

Она осмотрела зал, сразу бросилось в глаза отсутствие директора и его супруги. На кожаном уголке сидел Сергей Сергеевич в кругу одиноких женщин. Он им, что — то рассказывал, а они вперемешку с визгом от души смеялись, не обращая ни на кого внимания.

— Вам весело, — спросила она, — насели на единственного мужчину и тешите свои душеньки, а ему, наверное, к столу хочется пройти.

Женщин как ветром сдуло с уголка.

— С понятием они у вас, — сказал он, — когда у него перед глазами махнула последняя юбка.

— Голодные они, свежего мяса захотелось, — присела она рядом, — я их хорошо понимаю. В одном аквариуме с ними плаваю. А чем — то ты их веселил, что они чуть от смеха в трусики не написали?

— Анекдотами обменивался, они мне — я им.

— А мне не хочешь рассказать? Мне трусики не жаль.

— Я думаю сегодня анекдоты не наша тема. Зачем дробить хороший вечер, на пошлый фольклор.