Владимир Козлов - Сестра Морфея

…Как и думал Платон, радость её оказалась преждевременной, — в понедельник ему позвонила Вишневская. В её голосе угадывались печальные нотки. Она просила после обеда прибыть в её кабинет. Он уже заочно считал себя рассчитанным, впрочем, особого сожаления по этому поводу никому не показывал.

Людмила Васильевна сидела за столом, понурив голову. Не смотря в глаза Платона, глухо произнесла.

— Чехарда, какая я то — с вами Сергей Сергеевич получается. И исходит она не от меня, а от тупого чиновника, который нашёл в вашей биографии судимость. А выкопал он её в военкомате. Вы же по причине судимости и не были военнообязанным. Мне очень жаль, но в этом случае я вас защитить никак не могу. Строго у нас с этим стало. Недавно заслуженного тренера России по борьбе тоже пришлось рассчитать. Теперь вот до вас очередь дошла. Кому такая безалаберная прихоть пришла в голову? Неужели неясно, что у нас каждый третий был под судом. И во всём модная педофилия виновата. В каждом бывшем зеке видят растлителя детских душ. Думаю, недалёк тот день, когда издадут указ; принимать на работу бывших зеков, только с положительными рекомендациями из мест лишения свободы. Работать то действительно некому.

— Вы не отчаивайтесь Людмила Васильевна, — начал успокаивать её Платон, — меня эта отставка ни сколько не гнетёт. Но бесит то, что нами правят и издают бредовые указы, такие как Смородин и Хаджа. А без работы я не останусь, на подпольный спорт пока у нас запрета нет. Пойду тренировать богатых. Сейчас почти в каждом коттедже стоят теннисные столы. Работа конечно бесперспективная, но доходная и нервы трепать не надо.

Людмила Васильевна подняла на него глаза, в которые со лба текли капли пота. Она приложила чистый лист к лицу и не торопясь его убирать, сказала:

— Я знаю, кто пытается вас вымарать грязью. Этому беспробудному алкоголику и аферисту всё припомнится, когда Смородин на выборах провалится. А сентябрь не за горами. Поверьте мне, я вас обязательно верну.

— Не берите в голову Людмила Васильевна. Я был осужден боле сорока лет назад, когда был несовершеннолетним и несмышлёным пацаном. Всё давно быльём поросло. Если Хаджа воспользовался этим белым пятном, значит, дрожит от чего, то. Но я такие вещи не прощаю. Жизнь моя с этого дня перестаёт быть скучной!

У него было обострённое чувство человеческого достоинства. Подлый поступок Хаджи он остро воспринял, и прощать такие вещи было не свойственно его характеру.

«Если Хаджа дерьмо, а не человек, — рассуждал Платон, — то и поступит он с ним как с дерьмом.

Он не стал вопрос с трудоустройством откладывать в долгий ящик. Нужно было, быстро оформится и нигде не афишировать место своей работы. Нежелательно чтобы об этом узнал Хаджа и его родственники. Предварительно созвонившись с Людмилой Ивановной, на другой день он поехал в детский дом. Она встретила его у входа и крутилась вокруг как юла. Её глаза бегунки, не находили себе места и выражали нетерпение. Она постоянно по шпионски переводила взгляд на вахтера. Убедившись, что та не проявляет к посетителю никакого интереса, вполголоса сказала:

— У меня разговор смешной к тебе есть, касаемо Хаджи. Лезет ко мне в душу, ни какого удержу нет.

— У меня тоже есть разговор, но не смешной, а не требующий отлагательств, который ты должна решить со спринтерской скоростью. Но это, чуть позже.

Она дала ему бахилы, чтобы он надел на ноги. Вела она себя, как старожил, смело и привольно. Ей хотелось оказаться перед ним полезной, услужить в любой мелочи. Поэтому перед входом в кабинет Людмилы Фёдоровны, она с его одежды убрала каждую пылинку. И это не имело ничего общего с угодничеством. Просто — напросто она отвечала ему благодарностью за течение её новой жизни. И ощущение, что рядом с ней будет работать хороший знакомый, приводило её в радостное чувство. Она зашла вместе с ним в кабинет Гордеевой. Увидев Платона, на этот раз Людмила Фёдоровна не смутилась, как это случилось с ней при первой встрече, но окутать немой волной нежности желанного работника не забыла, что не ушло от зорких глаз Людмилы Ивановны.

— Жду, жду вас Сергей Сергеевич. Мне уже с утра сообщили, что вы приняли окончательное решения устроиться к нам, — бросила она короткий взгляд, на Людмилу Ивановну. Я сейчас за директора осталась, — Владимир Иванович, у нас на операции, а потом на два месяца в отпуск уйдёт. Объяснять я вам про работу ничего не буду, вы лучше меня знаете всё. График работы сами составите с первого сентября. Только примите во внимание наш распорядок дня и, руководствуясь им, определите время занятий. А пока лето рабочий день у нас с десяти до шестнадцати.