Мирослав Рафай - Современная чехословацкая повесть. 70-е годы

— У тебя ноги не болят?

— Ты ведь у нас физкультурница?

— Поэтому я свои должна беречь.

— Ну, значит, у меня болят.

— Может, послушаем немного музыки — ты выдержишь?

Я в ту минуту мог бы выдержать, что угодно, — и Ладена завела меня в одно место, на пятачке возле Вифлеемской часовни. Тут был уютный полумрак, за столиками — по крайней мере по одному выпускнику средней школы, а в уголке — старый патефон с кучей еще более старых, заигранных пластинок. Ладена поставила одну, мечтательно застыла, слушая.

Я взял ее руку — не всю, только кончики пальцев, — стал нежно гладить каждый ноготок (этот пас у меня отработан — со времен бальных танцев в школе действовал безотказно) и посмотрел в глаза.

— Знаешь, мне сейчас ужасно хорошо…

— Знаю, — сделала она лицо, как у праотца Чеха [6] Имеется в виду легендарный родоначальник племени чехов. .

И немного погодя сказала:

— Кто тебя сегодня вывел из игры с утра пораньше?

— Об этом ты сейчас не говори.

— А все-таки?

— Немножко позже, ладно?

Я улыбнулся. Представил себе, как напишу письмо Ондроушеку, он это любит; что-нибудь выдумаю и отверчусь от неприятных разговоров в деканате. Потом спросил:

— У вас тоже обязательное посещение лекций?

— Некоторых — да.

— Сегодня они были?

— Только Гопкирка.

— Кто?

— Как кто?

— Постой, — не торопясь сдаваться, отвел я свою руку (зато подальше вытянул ноги, пока не коснулся Ладениного колена), — это, как я понимаю, лектор. Только что он читает? Или есть у вас курс под названием «Але-гоп»?

Ладена наподдала мне под столом ногой так, что я ойкнул.

— Не оскорблять физкультурников!

— Ясно. Какой-нибудь Кодеш [7] Кодеш, Ян — чешский чемпион по теннису. …

Она потянула из рюмки и, надув щеки, немного подержала вино во рту. Потом сказала:

— Напрасно изощряешься. Я все равно не в физкультурном.

— А я не в историческом.

— Не в историческом?! А ты мне этого не говорил…

— Не говорил?

— Нет.

Застукала она меня. Это слегка испортило мне настроение.

— Ну не волнуйся, я занимаюсь индологией, — стал я немного горячиться.

— И ты уже на третьем курсе? — удивилась она.

Потом пришла моя очередь удивляться, когда она добавила:

— Да, верно. Чтение санскрита начинается с третьего года. У вас уж должен быть и брахманизм, и индуизм. Я тоже этим увлекалась…

Я не дал ей договорить.

— А как это согласуется с твоей физкультурой или химией? — сказал я и прищурился, словно та ее ложь была невесть какое большое дело, прекрасно зная между тем, что это не большое дело, а всего только игра и, назовись Ладена хоть учителем закона божия, мне было бы на это также наплевать.

— А что, все обязательно должно согласоваться?

— Вообще-то нет.

Я поднял рюмку:

— Не будем больше лгать, идет?

— Кто лжет? — запротестовала она.

— Никто?

— Ты по себе судишь. Индус! Что, я должна была сразу выкладываться, что и как? Учусь я на химической технологии, есть такой факультет в Политехническом — Прага, Сухбаторова, пять. Теперь отстанешь?

Я тряхнул головой.

— Не убежден, — сказал я и немного скис — уже в девятом классе стало ясно, что я не потяну ни на машиностроение, ни на химию, которые в мечтах всегда рисовались папе моей специальностью.

Потом опять поднял глаза, чтобы увидеть еще раз Ладену — рот у нее был ненакрашенный, но влажный, кожа очень светлая, а скулы слегка выдавались, делая ее чуть старше своих лет, — и, чтобы сбить немного с нее спесь, сказал со вздохом:

— А для чего это вообще-то нужно?

— Хотя бы для определения растворителей, милый индус.

— Я не хочу, чтоб ты звала меня индусом.

— Поэтому ты зарумянился?

— Тут душновато, нет?

— Один ноль в мою пользу, Алеш! Видишь, я называю тебя Алеш. Теперь согрей, пожалуйста, мне руки… Ты меня заморозил.

— Ну, это поправимо!

И я сжал ее руки в своих ладонях.

Но все-таки остался собой недоволен. Не удавалось утвердить своего превосходства.

— И нравится тебе ваша химия? Для этих самых растворителей достаточно, по-моему, и техникума.

— Для всяких там исследований — да. Меня-то лично занимает ядерная химия и вычислительная техника. Послушай… там нигде не продается калькулятор?

— Зачем тебе?

— Считать. У одного осла есть эта машина, и знаешь, сколько она ему экономит времени?..

— Не знаю, — сказал я. И снова усомнился:

— Я думал, с тебя хватает одних формул. Ты знаешь вообще какую-нибудь формулу?