Ян Костргун - Чехословацкая повесть. 70-е — 80-е годы

Они никогда не пропускали витрины цветочного магазина на Корсо. Вот и сегодня они тут, чтобы хоть через стекло полюбоваться экзотическими цветами. Продавщице — призеру городских соревнований по составлению букетов — они уже знакомы. Сегодня она сделала жест рукой, приглашая их зайти внутрь. Этого мало, она даже выбежала им навстречу и потащила куда-то мимо похоронных венков в укромный угол.

— Проходите, проходите, пожалуйста, к товарищу заведующей, — щебетала она так неотразимо, что им не оставалось ничего другого, как подчиниться.

Заведующая тоже обрадовалась гостям.

— Так это, значит, вы, — сказала она и неизвестно почему потребовала, чтобы Пекар предъявил паспорт. — Садитесь, будьте как дома, вам здесь не помешают…

Она убежала в угол к телефону и, прикрыв трубку рукой, начала кому-то звонить. Все это было как-то странно и подозрительно. Когда продавщица молниеносно принесла кофе, Пекар попытался пошутить, дескать, он удивляется, почему в цветочном магазине кофе не подают в цветочных горшках. Но никто этой прелестной шутке не засмеялся, кроме самого автора.

А ведь это была одна из самых его удачных шуток. У цветочного горшка, любезный читатель, посредине дна дырка для оттока лишней воды, так что кофе в нем бы не удержался и, по всей вероятности, вылился бы гостю на брюки, в этом и была вся соль! Но если уж даже такое никого не смешит, значит, здесь кроется что-то подозрительное, решил Пекар и про себя проанализировал свои последние прегрешения; и хотя не нашел в своем недавнем прошлом следа преступной деятельности — кроме разве что украденной из городского скверика травы, — уверенности в себе он не почувствовал.

Он сидел, тянул кофе и светски улыбался, рассуждая, благоприятный ли нынче или неблагоприятный для него день, подымается или не подымается кривая производительности.

Вдруг перед магазином с визгом затормозило ополоумевшее такси, и обе продавщицы, перестав притворяться любезными, кинулись к входу с криком:

— Он здесь, здесь, здесь он! Сюда, он здесь!

Машина еще не остановилась, а из нее уже выпрыгнула, словно при налете на банк, Мартушка, известная ушлая девица с киностудии. С энергией и смелостью детектива Фила Марлоу она бросилась в дверь магазина, сбросив на пути несколько цветочных горшков и потоптав несколько венков. И только выкрутив Пекару руки за спину и тем самым полностью его обезвредив, перевела дух. Пекар подумал, что сейчас его обыщут — не спрятан ли у него в ботинке автомат, но этого не случилось.

— Господи, куда вы запропастились? Почему вас надо упрашивать как малого ребенка? Мы дважды помещали объявление во всех газетах! Шеф в бешенстве, Крупецкий украл у него сюжет…

Все это она выпалила ему в лицо, а продавщицы сунули ему под нос газету с объявлением. Пекар, ничего не понимая, начал протестовать:

— Я ничего не сделал, стульев не отдам, а веера у меня нет!

— Не шутите, это вещи второстепенные! — предупредила его грубым голосом Мартушка. — Пошли, вас надо заснять для картотеки, зарегистрировать… Пошли, протестовать нет смысла…

Пекар с большим трудом примирился с такой судьбой, он уже видел, как его, с номером на шее, фотографируют для картотеки преступников и берут у него отпечатки пальцев, которые в конце концов могут и совпасть с отпечатками какого-то бандита; всякое может случиться, и кто поручится за отпечатки!

Коза тоже не хотела добровольно подчиниться жестокой судьбе, она сопротивлялась, как герои книг Джека Лондона; в магазине, полном цветочных запахов, ей, кажется, очень понравилось. И только когда Мартушка схватила с полки со вкусом оформленную вазу с цветами, коза позволила себя уговорить.

— На, чертенок, хочешь икебану? — заманивала она козу в такси. — Орхидей у них нет, но не жалей — они невкусные.

— Это, пожалуй, лишнее… — протестовал против грандиозного подарка Пекар.

— Не волнуйтесь, это на списание, — успокоила их бухгалтерша.

Возле такси столпилась группка людей, посвященных в проблему, как всегда.

— Поймали наконец, слава те господи!

— Знаете, он за ней волочился. А эта старая его застукала, затащила в подворотню и отдубасила!

Подростки успели начертить на такси пальцем:

ВЫМОЙ МЕНЯ!

Мы едва-едва успели; в низких бараках на Колибе как раз делались фотографические пробы для картины из жизни современной молодежи. Но молодежь здесь собралась какая-то странная; впрочем, кто знает, может, сами мы закоснели, и вообще вопрос, современные мы или нет. Коридор полон оригинально одетых парней; они как две капли воды похожи друг на друга — все как один патлатые, в полосатых или джинсовых брюках, в майках чаще всего с надписью БИТЛЗ или ГУД ЙАР. По всей вероятности, это родственники будущих знаменитостей из телевизионного буфета, они так же самозабвенно курят. Другие с отсутствующими лицами в сторонке танцуют джайв, потому что после фотографической должна следовать не менее важная ритмическая проба.