Ян Костргун - Чехословацкая повесть. 70-е — 80-е годы

— Товарищ водитель, знаете, какое нарушение правил движения вы допустили?

Один из нетерпеливых пассажиров пытается предупредить события:

— Янчи, не бойся, у меня знакомый в «Закруте»! [49] «Закрут» («Поворот») — ежедневная передача Чехословацкого радио Братиславы для автомобилистов.

К счастью, внимание постового привлекла машина автошколы, беспомощно вставшая посреди перекрестка. Сзади ей все настойчивее гудят, но мотор заводиться не желает. Инструктор бесится, начинающая водительница трясется, такого она себе и представить не могла, наконец, совместными усилиями они столкнули машину с перекрестка, и она пустая сама покатилась вниз по улице, оба пассажира помчались следом, и, как безнадежный аутсайдер, за ними устремился милиционер с книжкой штрафных талонов в руке, поощряя фаворитов цитатами из правил уличного движения. Нам неизвестно, чем кончился этот увлекательный забег; удара мы не слышали, официального коммюнике опубликовано не было.

На трамвайной остановке, возле овощного ларька с увядшим сельдереем, стоят два музыканта в черных двубортных костюмах, с белыми, как у мимов, лицами и искусственными белыми цветами в петлицах. Не иначе они возвращаются со свадьбы.

Аккордеонист открывает чехол аккордеона, набитый жареными шницелями, и угощает контрабасиста и прохожих. Контрабасист пытается вытряхнуть из контрабаса мелочь на трамвайный билет. В конце концов ему это удается, и по тротуару прыскает фонтан монет, освежающий одним своим видом. Оба поют вполголоса старый шлягер:

Что-то в этой песне их ужасно смешит, контрабасист просто захлебывается от смеха:

— Вот так ветры, вот так ветры, так не суметь и моей бабусе! — выкрикивает он радостно после первого двустишия. А окончив строфу, добавляет: — Вот так бредни, вот так бредни, так не сумел бы и мой дедуся!

Смешно!

Появилась трамвайная контролерша, как ей и положено, в болонье, с большой бляхой, которая прямо-таки тянет ее к земле. Держа в руке блокнот, она дефилирует среди ожидающих и авторитетно бубнит:

— Пятый идет как третий, первый идет в парк, у Мандерле пересаживайтесь на автобус. Второго не ждите! Пятый идет как третий!

— Вот так враки, вот так враки, так не загнуть даже мне! — комментирует контрабасист.

Пассажиры поначалу волнуются, потом успокаиваются и ухмыляются, они знают свое и более или менее терпеливо ждут дальше. Переубедить их невозможно. Только один из так называемых искателей правды, которые всегда найдутся в толпе, считает долгом спросить:

— Как же тогда доехать до Паленера?

Всем неловко.

Взгляды контролерши и ожидающих (знаем, мол, мы таких, вечно недовольных) заставляют его умолкнуть.

Перед газетным киоском стоит длинная очередь, как это ни странно — из одних мужчин. Покупают «Спорт», «Труд», сигареты, трамвайные билеты, никому, боже избави, не приходит в голову выбирать открытки или серии почтовых марок «Весь мир за пять крон». Торопливо разворачивают газеты на последней странице и пожирают глазами центральный заголовок дня:

МЫ ПОКОРИЛИ ГОРДЫЙ АЛЬБИОН!!!

БРИТАНСКИЙ ЛЕВ БЕЗ КОГТЕЙ

ГОСТИ С ОСТРОВОВ НЕ ВЫДЕРЖАЛИ НАШЕГО ОДЗЕМКА! [50] Одземок — словацкий народный танец.

Да выиграй мы у Англии какую-нибудь там мировую войну, и тогда никто не смог бы придумать лучше!

Здесь, в этой самой очереди, стоит и главный герой нашей истории, да-да, любезный читатель, это некий Карол Пекар. Хотя перед нами в утреннем обзоре уже не раз мелькал его силуэт, но только сейчас, нарушив стереотип покупок, он привлек к себе внимание. Он согнулся перед окошком в три погибели, чуть ли не присел, и голову прижал к плечу, чтобы продавщица сумела разглядеть его физиономию. Учтиво поздоровался, можно сказать, даже слишком учтиво, судя по обстановке, так, во всяком случае, могло бы кому-то показаться. Последнее, конечно, зависит от того, каковы виды у самого наблюдателя.

— Целую ручки!

— «Спарты» в твердых коробках нет! — так же твердо, как упаковка упомянутых сигарет, звучит ответ.

— По радио передавали: утром туман…

— А! Это вы!

Недоверие устранено, контакт налажен, пароли соответствуют. Киоскерша для верности тоже наклоняется, устанавливая идентичность, и выпрямляется, довольная. Она сует Пекару журнал, сложенный так, чтобы не было видно обложки с названием. Умей бородатые анархисты быть такими конспираторами, их бы вовек не поймали!