Александр Рей - В поисках настоящего

Она тщательно пережевывала еду с таким видом, будто дегустировала редкое вино…

– Еда варваров… но обалденно вкусно! А ты чего не ешь?

Алан сжевал лишь кусок пирога и немного сыра. Больше в него не лезло.

– Не хочется. Спасибо.

Ему было намного интереснее оглядываться по сторонам. Смотреть на одежды и лица чужаков, на их поведение. Он впитывал окружающую обстановку, стараясь запомнить все ощущения, что способен уловить. В голове ощущалась дымка, мешающая трезво мыслить, но от которой по телу расползалась приятная истома. От чего-то, без особой причины, было просто хорошо. Алан вдруг обратил внимание, что чувствует себя здесь непринужденно и легко – так, как даже дома не мог позволить себе чувствовать. Каждый здесь сам по себе, и одновременно со всеми. Ему хотелось быть здесь своим… и у него это получалось.

– Мне здесь нравиться, – вдруг сказал он зачем-то Мари.

Она улыбнулась:

– Повелся на лоск? Понимаю…

– Дело не в богатстве, – замотал он головой. – Просто здесь я чувствую себя собой. Мне скорее нравиться царящая в зале атмосфера признания непохожести людей. Или мне кажется?

Мари сделала глоток из стакана.

– Нет, тебе не кажется. Это большой плюс, когда каждый думает о себе, но в то же время поступает, учитывая присутствие других.

Немного подумав, Алан согласился, что именно это для него и важно.

– А у тебя разве не так? Разве нет такой… свободы? – спросила Мари.

Алан даже засмеялся. Только смех этот больше схож с плачем, чем с весельем:

– Что ты! Когда каждый норовит влезть в жизнь другого, и научить его как надо правильно. Когда из-за статуса «старший-младший» вообще никаким образом не учитываются желания последних. Когда никого не волнует, чем ты хочешь заниматься… О какой свободе может идти речь?!

– Н-да… неприятно, – лишь протягивает она, чувствуя, что затронула больной вопрос.

– Да, здесь красиво. Но я восхищаюсь не столько красотой, сколько свободой от дурацких, давно устаревших традиций… тому, что здесь никто никому не указ! Каждый занят собственной жизнью. Манит меня не богатство, как ты можешь подумать. Ведь я уверен, что и в семьях богатых, наверняка, могут диктовать другому условия, плюя на чувства и желания…

Кода Алан перестал говорить, зло уткнувшись в тарелку, Мари, видимо желая подбодрить «дикаря», сказала:

– Я уверена твой мир не так плох…

На что мальчик лишь хмыкнул, стараясь скрыть подступивший к горлу ком:

– Что ты знаешь о моем мире? – тяжелый вздох сам вырвался на свободу. – Понимаешь… мне каждый день приходиться смотреть как мать, словно живой труп передвигается по дому, исполняя свои обязанности. Ее взгляд с каждым годом все больше блекнет и скоро, наверное, совсем погаснет. Она живет ради меня. И кажется, что если не станет меня, то она тоже исчезнет. Но я так не хочу! Хочу, чтобы она была счастлива и жила для себя! Такая вот «свобода» в моем мире.

– А отец? – спросила девушка.

– А что отец?! Он живет словно в анабиозе, полусне – без эмоций, постоянно чем-то недоволен, ворчит и злится, обвиняя всех вокруг. Лишь уткнувшись в телевизор, он перестает брызгать на нас своим разочарованием в жизни. Я часто спрашиваю себя, в действительности ли у меня есть отец, или это просто бесплатное приложение к телевизору в форме человека.

Родители даже не общаются. Она просто готовит ему, а он просто что-то делает по дому. Зачем они друг другу вообще нужны? И самое ужасное, что я тоже иду к этому. Мне кажется, такой уклад жизни, который я ненавижу, выложен предо мной каменной тропой, и свернуть с нее мне не позволят. Или я живу как они, или… не живу никак.

– Почему? Неужели нет других вариантов?

Алан не сдержавшись, вновь ухмыльнулся зная, что она не поймет:

– А какие варианты могут быть еще? Путь может быть только один…

– Ты ошибаешься! – Мари резко встала. – Пойдем.

И она пошла к центру зала. Взбудораженные громкими возгласами соседи по столикам, с интересом наблюдали за процессией. Алан чувствовал себя ужасно неловко, ловя на себе любопытные взгляды.

– Постой, Мари…

Но она даже не обернулась. Подойдя к небольшому круглому возвышению, служащему сценой для рояля, Мари сказала что-то играющему на нем человеку. Говорила она на ухо и поэтому Алан не знал, что происходит. Он стоял, не решаясь подняться на парапет.

Мужчина в смокинге встал и, спустившись с помоста в зал, сел на один из ближних стульев.

Мари заняла место за роялем.