Сергей Телевной - Я - не заморыш!

Тем временем к маме подсел кудлатый балагур с гитарой. Начал пере­бирать струны.

— Вы, наверное, сельские?

— Ну, в известной степени. — неопределенно сказала мама, а я хотел было уточнить, что мы из поселка городского типа, но сдержался.

— На селе поют еще вот такие песни. Музыка народная, слова народ­ные.

Он начал напевать: «Ты, река ли моя, чиста реченька...»

Фантастика, но эту песню пела моя мама. Она сначала удивилась, потом запела вместе с парнем — негромко, но выразительно, рельефно, что ли. Каждое слово было понятно.

Ты, река ли моя, чиста реченька,

Серебром ключевым ты питаешься...

От истоков струишься отеческих,

Меж камней-валунов извиваешься...

Они пели и почти влюбленно смотрели друг на друга. Такого поворота я не ожидал. С одной стороны, я понял, какая у меня мама молодая и красивая, с другой — это «измена родине»! Отец только что из реанимации, а тут песни, влюбленные взгляды! Я про себя возмущался, но боялся что-то предпринять. Блин, я же офицером хочу когда-то стать, а офицеру нельзя быть трусом!

Меня как ветром сорвало с верхней полки, и я очутился перед кудлатым:

— А ну отвали от нее! — В руках у меня оказалась пустая пивная бутылка.

— Ты что, Кирилл. — всполошилась мама.

— А ничто! Отвали!..

— Да я и не подваливал, — попытался сострить певец. — Неадекват какой-то.

— Ребята, пошли отсюда! — это Маленькая Эротика предложила. — Все какие-то проблемные.

Компания быстро перекочевала на другие места полупустого вагона.

— Кирилл, ты что творишь? — закричала мама. — Ты что меня позо­ришь?

— А что он пристает к тебе?

— Тебе постоянно мерещатся какие-то приставания! — горячилась мать и в то же время переходила на шепот. — Это нормальные человеческие отно­шения. А ты как дикарь! Что, только что с дерева слез?

Я молчал. Если по-честному, я ревновал мать как бы от имени отца. Батя только что из реанимации, а она. А что она? Ну, дядька Мишка-зоотехник орехов передал, ну, подвез нас Завмаг на «мерседесе», ну, спела мамка песню с этим балалаечником. И все? Кстати, откуда он знает эту песню? А, ну да — это ж фолк-группа, народные песни собирает.

— Мам, ладно, — примирительно сказал я. — Ну, погорячился. Отец же болеет, а мы.

— А что — мы? Я еду именно к твоему отцу, Кирилл, а не своему мужу. Он мне не муж уже десять лет. А я лезу со своей помощью!

— Ну ладно, мам. Тебе даже поп сказал, надо ехать.

— Не поп, а священник! А сказал он так, потому что я спросила, потому что сама хотела.

У меня не было желания пререкаться с матерью, а она продолжала:

— Приеду со своей помощью к бате твоему, а там его жена. И что?

— Мам, ну Завмаг же говорил, что за ним некому присматривать.

— Это пока отец твой больной — некому, а как выздоровеет, так най­дутся.

— Мам, ну хватит.

Нас прервала Маленькая Эротика. Она нырнула к столику, выцепила оставшуюся там бутылку с пивом и удалилась без слов. Даже не глянула в мою сторону. Обидно. Мне вспомнилось:

Девочки и мальчики, дуры и обманщики..

За перегородкой снова зазвучала гитара, снова — песня: «Ты, река ли моя, чиста реченька». Как будто мне назло. А может, это для мамы?

Мы молчали. Я вдруг обнаружил, что до сих пор в руках держу пустую пивную бутылку. М-да. Опять чуть не получился боевик — второй за два дня. Хотя, какой боевик? Я сам себе признался, что бутылкой бы не ударил этого народного артиста. Убить же можно! Он же не Амбал, ничего такого мне не сделал. И вообще, этот парень мог бы меня легко завалить. Я посмотрел на свои тощие руки-макаронины, ощутил себя заморышем с йододефицитом.

Подальше от этой малоприятной мысли я забрался на свою верхнюю полку и попытался уснуть. За перегородкой слышался шум компании. Перед глазами все маячила Маленькая Эротика.

Тут пришла эсэмэска. «Наверное, от Маришки», — с тоской поду­мал я, явственно представляя за вагонной перегородкой Маленькую Эроти­ку. Даже телефон не достал из-под подушки. Ну что она пристала ко мне, эта Мышка? Так я назвал Маришку впервые за последнее время. Ладно, посмотрю: что там пишет.

У-п-с! Это была. Ленка: «Кир, привет! Как ты? Мы тут все переживаем за тебя». И смайлик в виде сердечка. Я аж разволновался. Надо же, смайлик- сердечко? Может, прикалывается? Я вспомнил «макаронины», «заморыша». Наверное, хочет похохмить. Что ей ответить? Напишу: «Нормально», безо всяких бабских сердечек.

Оба-на. Батарейка в телефоне полностью разрядилась. Не ответишь Ленке.

Волга есть Волга — без вариантов