Карсон Маккалерс - Часы без стрелок

Старик нетерпеливо прислушивался, не стукнет ли входная дверь.

— Как долго нет Джестера, — сказал он жалобно. — Он ведь такой чуткий мальчик, всегда говорит, куда он уходит по вечерам. Перед тем как пойти в ванную, я слышал, что где-то неподалеку играет музыка, и решил, что он вышел во двор послушать. Но играть перестали, а когда я окликнул Джестера, он не отозвался. Его еще нет, а ему давно пора спать.

Мелон выпятил длинную верхнюю губу — он не любил Джестера, но вслух незлобиво сказал:

— Что поделаешь, молодость…

— Когда я думаю о нем, у меня душа болит: мальчик растет в такой печальной обстановке. Мрачнее не бывает. Видно, поэтому он любит грустную музыку, хотя и мать у него увлекалась музыкой, — заявил судья, забыв, что он перескочил через одно поколение. — Я хочу сказать, его бабушка, — поправился он. — Мать Джестера была с нами недолго, в то страшное время, когда здесь царили горе и сумятица… так недолго, что она прошла мимо меня как-то незаметно, я даже лица ее почти не помню. Светлые волосы, карие глаза, приятный голос… хоть отец ее и занимался тем, что ввозил контрабандой спиртное. Несмотря на все наши невзгоды, она была для нас просто даром божьим. Беда в том, что она попала к нам в то время, когда одна за другой произошли смерть Джонни, рождение Джестера и последняя болезнь мисс Мисси. Надо иметь сильный характер, чтобы не стушеваться в такой обстановке, а Мирабелла отнюдь не была сильной личностью.

И правда, он помнил только тот воскресный обед, когда тихая незнакомая девочка вдруг сказала: «Я боготворю суфле из мороженого», а судья счел своим долгом сделать ей замечание. «Мирабелла, — строго сказал он. — Ты можешь боготворить меня. Ты боготворишь память покойного мужа. И мисс Мисси. Но не можешь боготворить суфле из мороженого, поняла? — И он любовно поглядел на кусок, который ей отрезал. — Ты любишь суфле из мороженого. Поняла разницу, детка?»

Она поняла, но аппетит у нее пропал.

«Да, сэр», — сказала она и положила вилку.

Судья, чувствуя свою вину, сердито на нее прикрикнул:

«Ешь, детка! В твоем положении надо больше есть».

Но, вспомнив о своем положении, она залилась слезами и выбежала из-за стола. Мисс Мисси, кинув на мужа укоризненный взгляд, пошла за ней, предоставив ему сердито доедать суфле в одиночестве. Желая их наказать, он лишил их своего общества почти до самого вечера, заперся в библиотеке и стал раскладывать пасьянс; судья очень злорадствовал, когда кто-то дернул ручку, а он и не подумал встать с места или откликнуться. Дело дошло до того, что он один поехал на кладбище и не стал, как всегда по воскресеньям сопровождать жену и невестку на могилу Джонни. Прогулка на кладбище снова привела его в хорошее настроение. Пройдясь по городу в сумерки, он завернул к «Пиццилатти», который был всегда открыт, и купил конфет, мандаринов и даже кокосовый орех, которыми вся семья полакомилась после ужина.

— Бедная Мирабелла, — сказал он Мелону. — Жаль, что мы ее не отправили рожать в больницу Джона Хопкинса! Но Клэйны всегда появлялись на свет у себя дома, да и потом кто же знал, что дело так обернется. Человек задним умом крепок, — покончил он с этим вопросом, а заодно с невесткой, которая умерла от родов.

— Да, обидно вышло тогда с Мирабеллой, — пробормотал Мелон, чтобы как-то ответить. — В наше время женщины редко умирают от родов. И тем обиднее, когда это случается. Она каждый день заходила ко мне в аптеку съесть мороженое.

— Она просто жить не могла без сладостей, — сказал судья с каким-то особым удовлетворением: ему это было на руку, он часто говорил: «Мирабелла просто жить не может без клубничного торта» или какого-нибудь другого лакомства, приписывая беременной невестке свои собственные желания. Пока не умерла жена, она настойчиво, хоть и деликатно, не давала судье прибавлять в весе сверх его ста пятидесяти килограммов, хотя в доме никогда не поминалось слов «диета» или «калории». Тайком от судьи она изучала содержание калорий и соответственно составляла меню.

— Под конец, когда ей подошло время рожать, мы созвали всех врачей и акушеров города, — оправдываясь, сказал судья, словно его обвиняли в том, что он плохо заботился о семье. — Но у нее было какое-то осложнение, которого нельзя было предусмотреть. Никогда себе не прощу, что мы с самого начала не отправили ее в больницу Джона Хопкинса. Там ведь есть специалисты по самым редким осложнениям. Если бы не Джон Хопкинс, я бы и сам уже был в могиле.