Аркадий Лапидус - Дырка от бублика 2. Байки о вкусной и здоровой жизни

– Да ничего подобного! Нечего мне тут сказки говорить!

– Значит, это кровь? Это биология и физиология или всё-таки психология? Ну? Американцы – это кровь?

– Тебе это трудно понять… – совсем смешался Грандкевич.

Он чувствовал, что мысль доктора, признавая его неправым, разрушает то, чем он дорожил больше истины. Поэтому он не понимал, а главное, не хотел понять того, о чём говорил доктор.

– Раз ты этого не хочешь… Раз тебе это неоткуда взять… Раз тебе это чуждо… – упрямо повторил он ещё раз и, как печать, пришлёпнул: – В тебе нет понятия России! Нет!

– Есть! Есть понятия и России, и Казахстана, и Родины. Как, впрочем, у любого живого существа. То есть Родина – это то, без чего я просто не могу быть на этом свете. Это – вода, земля, воздух, дом, одежда, тепло, пища и так далее. Ну и привычки и привязанности тоже, естественно. Но это уже вторично и, как национальность, психологично.

– Это космополитизм, который ничего не даёт.

– Даёт! Именно он и даёт! Ненасильственный, естественный космополитизм – это будущее. Он перспективен! Он созидателен! Иначе все друг друга в конце концов перережут и на этом проблемы, а с ними и сюжеты, закончатся.

– Ничего подобного!

– Ну, Коля, а ассимиляция? Как ты её можешь отрицать? Это же естественный процесс. Это индивидуальный процесс. Чисто личностный.

– Нет!.. Ну, нам с тобой на эту тему нельзя говорить, – попытался ускользнуть Грандкевич. – У тебя нет аргументов.

– Как? – вскричал доктор. – Объективный процесс – не аргумент?

– Какие у тебя могут быть аргументы? – торопливо и так же упрямо забасил Грандкевич. – У тебя не может быть никаких аргументов! Ассимиляция – это не аргумент. Это – оригинальничание. Какая ассимиляция? Где ассимиляция?

– По всей земле!

– Кого?.. Чего?..

– Да люди и их нации смешиваются!

– Да где они смешиваются? Что ты херню порешь?

– Да даже во мне их штук пять по меньшей мере из разных регионов.

– Ну, етит… Ты же не пуп земли!

– Да чем разнообразней смеси, тем хромосомный набор более перспективен. Народы крайнего севера с древнейших времён всех пришлых к своим жёнам, сёстрам и дочерям в постель затаскивали, чтобы не выродиться. Что они о генетике знали? Они знали жизнь и потому такой обычай и закон установили.

– Мораль сей басни такова: пчела беременна была и медвежонка родила! Вот поэтому тебе надо уезжать отсюда. И искать, где твоя Родина.

– Да не надо никого никуда заставлять уезжать! Пусть каждый живёт там, где ему лучше. А категоричная национальная дифференциация и блюдение национальной чистоты – это мёртвая система. Ограниченная!

– Нет, это вечно живая система! – почти с угрозой прогрохотал Грандкевич.

– Жёсткая, система, а потому ломкая и обречённая на быстрое вырождение! – тоже выходя из себя, выкрикнул доктор.

– Живая! Россия бессмертна! Она выдержала даже шестьдесят лет коммунизма!

– Чушь! Ничего нет бессмертного в этой системе координат. Всё конечно. Вымерли целые народы, целые цивилизации. Вернее, растворились друг в друге. Ассимилировались. Шумеры, например, или хазары.

– Это прошлое, ей-богу… Что ты о шумерах говоришь?

– Ну, вымерли же как чистый вид! Если они были таковыми, что весьма сомнительно.

– Ну, вымерли – и вымерли.

– Значит, всё-таки нет ничего бессмертного в земных сюжетах нашего измерения?

– Ой, хватит херню пороть, которая меня не волнует совершенно, – почти прорычал Грандкевич и дрожащими руками начал помешивать ложечкой в чашке.

– Я же не говорю, что ты порешь херню, поэтому не надо говорить, что я порю то же самое, – неожиданно очень мягко и спокойно сказал Наум Аркадьевич и тоже усиленно заинтересовался чаем.

В кабинете повисла тишина…

Первым нарушил молчание доктор:

– Замечательный у тебя вид с пятого этажа. Парк Панфиловцев, как Беловежская пуща, смотрится. А за ним как будто и города нет, а сразу горы. Какой вид прекрасный! Кстати, НЛО вон там появляются часто. Но ты, наверное, и не смотришь на горы никогда, поскольку они всё время под боком. А там появляются шары…

– Серьезно?

– Конечно. Так что ты зря не смотришь. А вот я… «Дывлюсь я на нэбо, тай думку гадаю!..».

– Ни разу не видел… Нет, я верю, что что-то должно быть, но чтобы вот так…

– Не может быть, чтоб не было!

– Согласен. Вот тут и я с тобой согласен. Я в это верю.

– Да-а… Смотрю я на горы и думаю: чего это ты оказался в Алма-Ате? Жил бы себе в России, – снова завёлся доктор.