Аркадий Лапидус - Дырка от бублика 2. Байки о вкусной и здоровой жизни

– Почему?

– Потому что это не государство. Это – говно!

– Уже сцепились? – радостно вмешалась Рая, и вкатила на маленьком, тоже антикварном столике чашки с чаем, конфеты и лимон.

– Пока нет, но если ты позволишь, я его пощекочу, как встарь. У меня за десять лет… – загадочно подмигнул доктор.

– Накопилось! – усмехнулся хозяин, и Наум Аркадьевич неожиданно понял, на кого он так разительно похож – вылитый обозлённый французский киноактёр Фернандель.

– Только не перережьте друг друга! – улыбнулась Рая и вышла.

– Понимаешь… – раздражённо продолжил Грандкевич. – Когда в журнале «Родина» печатается в конце список – что белые эмигранты дарят, так сказать, из Парижа, из Нью-Йорка, я бы сказал: «Господа, какие же вы идиёты!». Я сказал бы, что этому государству кнопки дать нельзя, потому что оно всё разрушило, уничтожило, а теперь начинает вроде бы для престижа… Не нужно это ему! Это нужно Западу – «А, вот видите, как хорошо!». И какому-то контингенту русских людей. Контингент остался, которому дорога Россия. Который хочет, чтоб что-то осталось, который что-то собирает. Но не государству! Поэтому я даже кнопочки не дам. Оно меня обманывает всю жизнь!

– Государство?

– Да. Оно и тебя каждую секунду обманывает. Но ты идеалист! Поэтому этого не замечаешь, или не хочешь замечать, чтобы слишком не расстраиваться. Вот оно отняло у меня дом дедовский. Вот фотография, вот… – Николай Николаевич ткнул пальцем в современную цветную фотографию длиннющего старинного трёхэтажного особняка.

– Экспроприация, брат!

– Это не экспроприация! Это был бардак! Это было… Какая же это экспроприация? Грабёж чистой воды! Безнаказанность! Да!.. Да!.. Я их ненавижу!..

– Ну, ладно, – переключил внимание доктор. – А почему ты собираешь разные коллекции?

Николай Николаевич по инерции всосал сквозь стиснутые зубы воздух и расслабился.

– Ну, во-первых, это шире… Так сказать, диапазон знаний… диапазон интересов. Потом, если не идёт что-то одно – идёт что-то другое. Не идут ордена – идут книги. Каждая вещь, которая приходит в коллекцию, доставляет мне радость.

– Любая?

– Любая! Любая вещь в коллекции!

– Осколки разбитой культуры!

– Правильно. Разбитой культуры. Нет-нет, да что-то и поступает.

– Мда-а. Значит, в итоге это всё только для тебя. И в этом твой смысл жизни?

– Да, Наум, в этом. Прожить отдельно свою жизнь. Прожить её достойно самого себя. А для кого ещё жить? Для государства?

– Ну, зачем же так? Окружающие – это тоже я. Это тоже моё. Моя среда обитания и взаимоподпитка. Как ты правильно выразился, экология.

– А мне насрать на окружающих! – машинально ляпнул Грандкевич и, поняв, что этого-то не надо было говорить вслух, набычился.

Наум Аркадьевич же, наоборот, встрепенулся.

– Ну, а Рая! – воскликнул он.

– Рая – это моя семья! А моя семья – моя крепость.

– Значит, у тебя только малый круг внимания?

– Да, малый круг. Я не человек партии. Любой партии. Любой!

– Но вольно или невольно ты всё равно работаешь и на средний круг и на большой.

– Потому что у меня есть идея России.

– А это-то к чему? Что это за идея такая? Интересно…

– То, что у вас, у евреев, полностью отсутствует! – резанул Грандкевич.

– Может, ты и прав, – ничуть не смутился доктор.

– У нас, наверное, не было России. У нас вообще ничего не было, кроме мечты.

– А вот это ты брось! – возмутился Николай Николаевич. – Не прибедняйся. Как это ничего не было? Вы жили в СССР?

– Так причём здесь Россия? СССР и Россия – это разные понятия.

– Ну да. Тут ты прав. Для меня СССР тоже отсутствует.

– Ну, так что же такое Россия? Объясни это мне – неразумному!

– Россия – это Родина! Это великая страна! Это дух! Это национальный дух! Здесь русский дух! Здесь Русью пахнет!

– Национальный? Пахнет? Чем? Духами, что ли? Или чем покрепче? – ещё больше изумился доктор.

– Что это такое? Непонятно…

Николай Николаевич удовлетворённо развёл руками:

– Непонятно, потому что у тебя нет понятия Родины.

– Ну, как же! Родина – понятие психологическое. Психологически-политическое…

– Ничего подобного! Это – духовное понятие!

– Так же, как и нация – чисто психологическое понятие, – закончил доктор.

– Ну, нет! Духовное! – замотал головой Грандкевич.

– Ну, как духовное? Что такое духовное? – начал горячиться доктор. – Духовное – это и есть психологическое. Комплекс привычек и привязанностей, наконец!

– А-а! Привычек! – взвился Николай Николаевич. – Не-ет! Так говорить не могут… так настоящий человек… полноценный… с идеалами…