Кендари Блейк - Девушка из кошмаров

Выворачиваюсь из пальцев, стремящихся пережать мне дыхательное горло, и вслепую бью локтем назад. Атам мгновенно оказывается у меня в руке. Лезвие вонзается в тело за спиной – звук такой, словно оно рассыпается на части. Когда я рассекаю поваленный Кармель скелет, тот становится жидким и впитывается в землю.

Два готовы, на очереди еще двадцать пять. Они вроде бы не двигаются, не подбегают – они просто есть, и каждый раз, когда мы отводим взгляд, они оказываются ближе. Кармель включила свой безостановочный полустон-полурык и размахивает дубиной, стоит хоть чему-то приблизиться. Я слышу Джестин и Томаса – два голоса, поющих на разных языках, – и понятия не имею, что они делают. Мой нож проскальзывает в черный провал глазницы, и труп рассеивается облаком гранулированного праха.

– Их слишком много! – кричит Кармель.

Одолеть их нечего и мечтать.

– Бежим! – ору я, но Джестин и Томас не слушают.

Голос Томаса рокочет у меня в ушах. Диалект напоминает мне о Морвране, об обеате. Это чистое вуду. В десяти футах перед ним перегнувшееся через низкую ветку полуистлевшее тело вдруг рушится. В следующий миг от него остается лишь кучка извивающихся опарышей.

– Неплохо, Томас, – говорю я, и когда он оглядывается через плечо, следующий труп оказывается прямо перед ним, мы и моргнуть не успели. Он вонзает зубы глубоко в мякоть Томасовой шеи, и тот пронзительно кричит.

Джестин рычит что-то по-гэльски и с размаху бьет себя по груди; труп отпускает Томаса и падает в корчах.

– Бежим! – орет она, и на сей раз мы бежим, безжалостно топча опавшие листья и папоротники.

Я сколько могу держусь впереди, полосуя все, что попадается на пути. Слева от меня Кармель дает выход своей внутренней Принцессе-Воительнице, весьма эффективно управляясь с дубинкой одной рукой. Другой она поддерживает Томаса. У того от крови уже вся верхняя половина рубахи потемнела. Ему нужна помощь. Он не сможет долго бежать. Но впереди светлеет и виден просвет между деревьями. Мы почти у цели.

– Кас! Берегись!

Поворачиваю голову на голос Джестин и вижу заплывшие глаза прямо там, где всю дорогу боялся их увидеть, – в двух дюймах от моего лица. И он меня прижал.

Тяжесть неожиданная. Словно под каток попал. Но несмотря на всю его силу, руки у него мягкие и напоминают резину; мой нос слишком близко к его шее. Я слышу, как он щелкает зубами возле моего уха, а кожа над узлом веревки разбухшая и черная, словно перекачанная шина. Пока мы катались по земле, атам оказался прижат под неудачным углом. Я не могу его вытащить и вонзить ему в пузо – мне от своего-то едва удалось клинок отвести. Когда я отталкиваю его голову свободной рукой, он дергается и кусает меня за пальцы. Гнилые зубы прокусывают до кости, и я рефлекторно хватаю его за челюсть. Пальцы проваливаются сквозь что-то мягкое и зернистое – его гниющий язык.

– Не останавливайтесь! – кричит Джестин и тут же цепляет ногой грудную клетку моего противника. Сковырнуть ее у него не получается, но в эту долю секунды мне удается перехватить нож, и когда мертвец падает обратно на меня, клинок входит ему как раз под грудину, и он рассеивается самым вонючим на моей памяти облаком.

– С тобой все в порядке? – спрашивает Джестин.

Я киваю, и она помогает мне встать, но после того языка под руками и разлагающегося болотного газа меня тошнит. Делаем пару неверных шагов и бежим. Деревья расступаются – перед нами ясный день и зеленый луг, на котором Кармель стоит на коленях над рухнувшим Томасом. На другой стороне прогалины перед длинным черным автомобилем видны Гидеон и еще двое.

Ощущение – словно снится кошмар и падаешь с кровати. Мы вывалились из Леса Само убийц – измученные, окровавленные, только что не на четвереньках. И замерли по щиколотку в мягкой траве, щурясь на теплое солнце и глядя в спокойные, снисходительно умиротворяющие лица.

Атам по-прежнему у меня в руке. Оглядываюсь на деревья, ожидая увидеть меж стволов цепочку бледных рож, таращащихся нам вслед словно узники из клетки. Но там просто деревья, листья и мох. Стоило нам пересечь границу, как они отступили, чтобы разойтись по местам – кто висеть, кто лежать кучкой.

– Похоже, вы были правы, мистер Палмер, – говорит кто-то. – Он справился.

Говорящий чуть ниже и моложе Гидеона. На сколько именно моложе, не разберу. Волосы у него светлые с проседью, отчего вся прилизанная шевелюра кажется серебристой. На нем черная рубашка и темные брюки. По крайней мере, он не облачен в бурую рясу и не размахивает кадилом.