Кендари Блейк - Девушка из кошмаров

– Это же проверка, да? – спрашиваю я, и Гидеон опускает глаза. – Насколько все плохо? Что нам предстоит, пока ты будешь дремать в частном вагоне поезда или раздавать указания шоферу с заднего сиденья «Роллс-Ройса»?

Он и не пытается изобразить, будто это его волнует. Просто заводит карманные часы.

– Тебя даже Джестин не беспокоит?

Гидеон берет в руку чемодан.

– Джестин, – хмыкает он, проходя мимо меня. – Джестин в состоянии сама о себе позаботиться.

– Она же тебе не племянница, – тихо говорю я. Он останавливается открыть дверь. – Тогда кто же она? Кто она на самом деле?

– А ты еще не догадался? – спрашивает он. – Это девушка, которую обучили тебе на замену.

– Сосиски просто невероятные, – сообщает Томас с полным ртом.

– Буфера, – поправляет его Джестин. – У нас они называются буферами.

– Какого черта вы их так называете? – спрашивает Томас, морщась от отвращения, хотя и проглатывает остальное.

– Не знаю, – смеется Джестин. – Просто называем, и все.

Я почти не слушаю. Просто механически запихиваю еду в рот, стараясь не пялиться на Джестин. Ее манера улыбаться, ее непринужденный смех, то, как она сумела завоевать симпатию Томаса, несмотря на его подозрения, – все это накладывается на слова Гидеона. В смысле она… славная. Она ничего не утаивала, не врала нам. Она даже не вела себя так, словно нам стоит врать. И, похоже, заботится о Гидеоне, хотя очевидно, что ее верность принадлежит ордену.

– Я сыт, – объявляет Томас. – Пойду приму душ. – Он отодвигает тарелку и в ужасе зависает. – Но сначала помогу тебе прибраться.

Джестин смеется.

– Ступай, – говорит она и отбирает у него тарелку. – Мы с Касом вполне в состоянии помыть посуду.

Убедившись, что она не шутит, он пожимает плечами и топает вверх по лестнице.

– Похоже, он не слишком озабочен происходящим, – замечает Джестин, собирая тарелки и относя их к раковине. И она права. – Он всегда такой… бесшабашный? Как давно вы дружите?

Бесшабашный? В жизни не назвал бы Томаса бесшабашным.

– Некоторое время, – отвечаю я. – Может, он просто привыкает.

– А ты привык?

Вдыхаю и поднимаюсь убрать варенье и конфитюры обратно в холодильник.

– Нет. По-настоящему не привыкаешь никогда.

– Каково это? В смысле ты что, всегда боишься?

Спрашивая, она стоит ко мне спиной. Моя замена выкачивает из меня информацию. Можно подумать, я собираюсь работать у нее наставником, обучать ее до истечения положенных двух недель отработки. Она выжидательно смотрит на меня через плечо.

Набираю воздуха:

– Нет. Не то чтобы боишься. Держишься начеку. Полагаю, это в чем-то похоже на зачистку места преступления. Только интерактивную.

Она хихикает. Волосы у нее убраны назад, чтобы не лезли в раковину, и змеятся по спине длинным красно-золотым канатом. Это напоминает мне, как она выглядела в ночь нашего приезда, когда напугала нас. Возможно, мне придется сбить спесь с этой барышни.

– Чему ты улыбаешься? – спрашивает она.

– Ничему. Разве ты еще не знаешь о призраках? В ордене тебя наверняка учили.

– Свою долю я видела, полагаю. И готова драться, если они бросятся на меня. – Она споласкивает кофейную чашку и ставит ее на сушилку. – Но не так, как ты. – Она сует руки обратно в мыльную воду и вскрикивает.

– Что?

– Палец порезала, – буркает она и поднимает руку вверх.

Между первой и второй костяшками идет порез, и ярко-красная кровь, стекая по ладони, мешается с водой.

– Там на масленке скол. Все не так страшно, это из-за воды кажется хуже.

Я знаю, но все равно хватаю полотенце и обматываю ей палец, зажимая сосуды. Чувствую ее пульс сквозь тонкую ткань, порез дергает.

– Где у вас пластырь?

– Да не настолько все плохо, – говорит она. – Остановится через минуту. Однако посуду домывать, похоже, тебе. – Она ухмыляется. – А то мне щипать будет.

– Конечно, – отвечаю я и ухмыляюсь в ответ.

Она наклоняет голову, чтобы промокнуть и по дуть на порез, и я чувствую запах ее духов. Я все еще придерживаю ее руку.

В дверь неожиданно и резко звонят. Отшатываюсь и едва не сдергиваю за собой полотенце. Не знаю почему, но целое мгновение я пребывал в уверенности, что это Анна, что она уже сносит дверь с петель оплетенными черными венами кулаками, готовая застать меня со спущенными штанами. Но мы просто мыли посуду. И штаны у меня застегнуты наглухо.

Джестин идет к двери, а я опускаю руки в мыльную воду, осторожно нащупывая разбитую масленку. Мне неинтересно, кто там звонил. Важно только, что это не Анна, а даже будь это она, я совершенно невинен – просто соскребаю остатки яичницы со сковородки. Но Джестин по какому-то поводу повышает голос, и голос, который отвечает ей, тоже девичий. Выворачиваю шею, чтобы заглянуть за угол, и как раз вижу, как в прихожую врывается Кармель.