Юрий Буйда - Стален

– Напиши об этом, Саша, – сказал Булгарин. – Про то, что в СССР Бога не было, но все жили, как будто Он был. Сейчас все как будто верят в Бога, но живут, как будто Его нет…

Примерно через месяц текст Саши Комма оказался на столе у Булгарина.

Он не смог принести статью сам – попросил друга.

Как только я увидел эти мощные античные ноги, этот римский профиль, эту бородку – маленький полумесяц, подчеркивающий волевой подбородок, я сразу понял, что передо мной Опунций.

Он принес два текста. Один принадлежал Саше Комму, другой – ему, и он просил опубликовать их рядом, в одном номере.

Что-то в выражении моего лица насторожило Булгарина. Он предложил Опунцию сесть, кинул на мой стол его текст, а сам взялся за Сашин.

Я закурил и стал читать.

«Александр Солженицын написал «Ту весну», и я думаю, что это единственно значимое в «Архипелаге…». Когда я впервые прочел его, сразу почувствовал: в этой главе фронтовой офицер кидается в пропасть без страховки.

Благословенны не победы в войнах, а поражения в них! Победы нужны правительствам, поражения нужны – народу. После побед хочется еще побед, после поражения хочется свободы – и обычно ее добиваются. Полтавская победа была несчастьем для России: она потянула за собой два столетия великих напряжений, разорений, несвободы – и новых, и новых войн. Полтавское поражение было спасительно для шведов: потеряв охоту воевать, шведы стали самым процветающим и свободным народом в Европе. Мы настолько привыкли гордиться нашей победой над Наполеоном, что упускаем: именно благодаря ей освобождение крестьян не произошло на полстолетия раньше; именно благодаря ей укрепившийся трон разбил декабристов. А Крымская война, а японская, а германская – все приносили нам свободы и революции. А тупым переползом жирного короткого пальца Великий Стратег переправил через Керченский пролив в декабре 41-го года – бессмысленно, для одного эффектного новогоднего сообщения – сто двадцать тысяч наших ребят – едва ли не столько, сколько было всего русских под Бородином – и всех без боя отдал немцам. И все-таки почему-то не он – изменник, а – они.

Что русские против нас вправду есть и что они бьются круче всяких эсэсовцев, мы отведали вскоре. В июле 1943 года под Орлом взвод русских в немецкой форме защищал, например, Собакинские Выселки. Они бились с таким отчаянием, будто эти Выселки построили сами.

Эта война вообще нам открыла, что хуже всего на земле быть русским.

И вот они тоже потянулись заявить о себе, о своем грозном опыте; что они – тоже частицы России и хотят влиять на ее будущее, а не быть игрушкой чужих ошибок. Слово «власовец» у нас звучит подобно слову «нечистоты», кажется мы оскверняем рот одним только этим звучанием и поэтому никто не дерзнет вымолвить двух-трех фраз с подлежащим «власовец». Но так не пишется история. Сейчас, четверть века спустя, когда большинство их погибло в лагерях, а уцелевшие доживают на Крайнем Севере, я хотел страницами этими напомнить, что для мировой истории это явление довольно небывалое: чтобы несколько сот тысяч молодых людей в возрасте от двадцати до тридцати подняли оружие на свое Отечество в союзе со злейшим его врагом. Что, может, задуматься надо: кто ж больше виноват – эта молодежь или седое Отечество? Что биологическим предательством этого не объяснить, а должны быть причины общественные…»

Далее автор писал, что народ должен отвечать за своих властителей, и если русский народ смирился с тем, что делали большевики, что делал Сталин, он должен быть наказан, чтобы осознать себя народом, обществом со своими правами, на которые власть не вправе покушаться. Этот народ, по мысли Опунция, из страха перед Сталиным победил фашизм, тем самым сохранив у власти преступный режим коммунистов. Этот народ смирился с рабством, а значит, у него не может быть будущего, если он не признает себя виновным, не покается перед цивилизованным человечеством. Должна быть наказана и Русская православная церковь, которая не стала оплотом сопротивления, не призвала свои чада к сопротивлению даже после того, как десятки тысяч ее священнослужителей и миллионы ее прихожан были унижены или убиты. А поскольку ни сам народ, ни сама Церковь этого, как уже понятно, ни за что не сделают, остается одно – насилие. И то, что происходит в сегодняшней России, весь этот развал, распад и несчастья, все это можно назвать целительной карой за исторические грехи, призванной очистить народ от тысячелетней грязи рабства. В противном случае он навсегда останется изгоем, пестующим свою богоизбранность, особый путь и прочую «литературу»…