Анна Зегерс - Восстание рыбаков в Санкт-Барбаре. Транзит. Через океан

Я бросился со всех ног в Бюро путешествий, словно это был храм, в котором находили убежище люди, спасавшиеся от фурий. Корсиканец сразу же заметил меня и повернулся ко мне, хотя за барьером стояла толпа беженцев, с нетерпением ожидавших, когда же наконец очередь дойдет и до них.

— Он в Арабском кафе или на Портовой набережной…

— Португалец мне больше не нужен, — воскликнул я, — мне нужны вы. Я тоже хочу уехать!

Он взглянул на меня с изумлением, мои слова его явно позабавили.

— В таком случае вам придется стать в очередь.

Я запасся терпением и в течение нескольких часов кряду слушал, как люди молили корсиканца, грозили ему, унижались перед ним, совали ему взятки, как хрустели стиснутые в волнении пальцы. Но в тот день ничто не задевало моего сердца. Наконец я подошел к барьеру. Корсиканец, не переставая зевать и ковырять карандашом в ухе, достал мое досье.

— О, вам еще долго ждать, очень долго. Я смогу предоставить вам место на пароходе компании «Америкен-экспорт» не раньше, чем через четыре месяца.

— Я хочу уехать на этой неделе пароходом, идущим на Мартинику.

— А на какие средства? Ведь ваши деньги лежат в лиссабонском банке. Пока их вам переведут, этот пароход успеет десять раз уйти. К тому же у вас будут уже не доллары, а эти дурацкие франки. У вас окажется жалкая сумма, ее не хватит, чтобы добраться до Лиссабона. Зачем вам все это надо?

— Вы должны дать мне взаймы под залог моих лиссабонских денег, которые придут в Марсель после моего отъезда. Мне ведь нужна только небольшая часть этой суммы, а все остальное будет ваше.

Он посмотрел на меня, и от его липкого взгляда у меня снова возникло желание вытереть лицо. В возбуждении я забарабанил кулаками по барьеру. Он ухмыльнулся и пожал плечами.

— Нет. Я уже однажды одалживал вот так деньги. И ни к чему хорошему это не привело. Управление порта не пустило этих людей на пароход. Всю семью арестовали и разослали по разным лагерям — кого в Кюрс, кого в Риекрос, кого в Аржелес. Деньги у них отобрали. Я и посейчас получаю от них письма из трех концентрационных лагерей. Они проклинают меня, словно я повинен в их несчастьях. С тех пор я зарекся делать что-либо подобное.

— Да поймите же вы меня наконец! — крикнул я, окончательно потеряв самообладание. — Я должен уехать этим пароходом! Быть может, он последний.

Корсиканец почесал карандашом другое ухо и рассмеялся:

— Последний? Возможно. Ну и что же? Почему вы, именно вы должны оказаться на его борту? Ведь вы останетесь здесь не один, а в многолюдном обществе, вместе со всем населением этого полушария. Я рядовой служащий самого обычного Бюро путешествий. Я записал вас в очередь на пароход. Но это еще не значит, что я взял тем самым на себя обязательство обеспечить вам выезд.

Лицо мое стало, видимо, таким страшным, что он отступил на шаг.

— А кроме того, отправиться на Мартинику на этой посудине?.. Что за безумие! Вам такой пароход не годится. Не судно, а старая галоша. Разве на таком доберешься до места?

Корсиканец поставил мое досье на полку и перестал мной заниматься.

Придя домой, я готов был от бешенства биться головой о стенку. В ту минуту я мог бы ограбить человека, чтобы раздобыть себе денег на дорогу. Я никогда не верил до конца, что Мари уедет, но теперь ее отъезд был делом решенным. У меня была справка о том, что на моем текущем счету в португальском банке лежит изрядная сумма. Быть может, мне все-таки кто-нибудь одолжит деньги? Но уже спустилась ночь, и все двери были заперты.

Я отправился в «Брюлер де Лу». Мне хотелось выпить, но это был безалкогольный день. Я курил и размышлял. То меня вдруг охватывал страх, что пароход, на котором уезжает Мари, — последний, то во мне рождалась необъяснимая, ни на чем не основанная вера, что все как-нибудь уладится. Как? Почему? На эти вопросы я не мог ответить.

Вдруг кто-то тронул меня за плечо. Возле моего столика стоял врач. С минуту он задумчиво смотрел на меня, потом подсел ко мне, хотя я ему этого не предлагал.

— Я вас повсюду искал, — сказал он.

— Меня? Что-нибудь случилось?

— Да ничего особенного, — ответил он. Но по выражению его глаз я понял, что на этот раз что-то случилось. — Мари пришла из префектуры и стала укладывать вещи. Трижды посылала она меня в контору «Транспор маритим», чтобы я проверил, в самом ли деле пароход уходит в назначенный день, не задержит ли его что-нибудь, обеспечены ли мы местами? В той же мере, в какой она до сих пор не могла решиться уехать, она была теперь одержима идеей отъезда. Она получила разрешение на выезд. И все же мне кажется, что в префектуре что-то произошло.