Петр Хотяновский - Грязная Сучка

Это случилось в день, когда солнце на пять минут скрылось за горизонтом, и в посеревшем небе появились звезды. Капитан настроил астролябию, определил место клипера в океане, и по требованию команды принял решение с первым же ветром уйти из гиблых мест как можно дальше, пока черная Морская птица или какое-нибудь иное морское чудовище не утащит их на дно. Бакалавр знал – страхи матросов не напрасны. Долгое плавание по морям научило некоторых из них чувствовать и внутренним взором видеть невидимую другим опасность, которую через слюдяные очки ясно увидел Бакалавр: на зеркальной поверхности воды проступили лица его недавно умерших близких и лица, умерших давно – их он знал только по портретам на стенах, – и множество совершенно незнакомых лиц предков, живших далеко за седьмым коленом. Бакалавру неудержимо захотелось прыгнуть в воду, поплыть среди знакомых и незнакомых лиц за горизонт и найти там лицо, давшее начало всему роду. Он уже сделал шаг к трапу, когда при полном безветрии ощутил дрожь моря, пробежавшую через весь клипер от киля до кончиков мачт, по парусам, реям и подвешенной к ним Рынде. Дрожь передалась матросам – их затрясло так, словно они все разом заболели лихорадкой; задрожал воздух, а от поверхности моря поднялся густой, наполненный сверкающими капельками воды, туман, поглотивший судно. Потерявшиеся в нем матросы стали перекликаться, и в их голосах звучал не страх, а странное хмельное веселье. Рядом с голосами матросов в тумане стали слышны другие голоса и звуки: смех первородного греха, первый крик новорожденного, последний выдох уходящей из тела земной жизни, шелест отлетающих к небу душ, звуки труб и струн, треск поваленных бурей деревьев, грохот извержений и хруст челюстей червяка-древоточца, прогрызшего километровый тоннель в случайно попавшем на парусник письменном столе давно умершего короля. В тумане, одновременно и каждый в отдельности, слышался еще миллион разных звуков и голосов, среди которых звучали голоса Рынды и Звона. Слитые в единый хор, они вошли в Бакалавра и матросов чувством Невыносимого Счастья, наполнили каждую клеточку, заменив собой плоть так, что сами тела перестали быть нужны и исчезли. В последний миг угасающего сознания Бакалавр успел подумать: – Я слышу Звон Утренней Тишины.

Рында и живший в ней Звон колокола тоже услышали Звон Утренней Тишины и вобрали его в себя. Плоть металла тверже живой клеточной ткани, и Невыносимое Счастье голосов небесного хора вошло в металл, стало его частью, чтоб передаваться генетической памятью в нескончаемой череде реинкарнаций.

Пространство внутри тумана, не имея возможность измерить себя, потеряло смысл. Время остановилось и застыло тонкой струйкой песка между верхней и нижней колбой песочных часов.

Когда туман рассеялся, на всем паруснике не осталось ни одного человека, исчезло все живое: исчез из клетки длиннохвостый попугай Ара, исчезли корабельные крысы, исчез из глубин письменного стола червяк-древоточец, и только Рыжая Собака сидела на своем обычном месте, на капитанском мостике. Она была существом иных миров и, как Агасфер, несла на себе бремя вечного скитания.

После исчезновения команды клипер превратился в истинный «корабль-призрак». В отличие от «кораблей-призраков», рожденных алчностью пиратских разбоев, не способных сколько-нибудь долго продержаться на поверхности моря без управления и погибающих при первой же буре, клипер-призрак обходился без команды. Паруса исправно «ставил» и надувал ветер, незримый лоцман прокладывал курс, Рында своим звоном наводила ужас на встречные суда, а их капитаны, увидев в подзорные трубы пустые палубы и Рыжую Собаку на мостике вместо капитана, спешили уйти подальше.

Невозможно сказать, сколько времени длилось плавание «клипера-призрака». Он «выпал» из времени в тот момент, когда с его палубы исчезли матросы, а струйка песка в песочных часах повисла между колбами.

Завершилось плавание «призрака» в том же месте, откуда началось. Ветры и морские течения привели судно в ту часть океана, где незаходящее солнце ходит по кругу, и все повторилось: море при полном безветрии задрожало, дрожь передалась клиперу, пробежала от киля до кончиков мачт, по парусам и реям. Поднявшийся от поверхности воды густой туман окутал клипер. В абсолютной тишине стало слышно, как в песчаные часы вернулось время, и с шорохом потекли песчинки. Стали слышны голоса матросов и множество других голосов и звуков, в которых можно было различить и хруст челюстей червяка-древоточца в глубинах письменного стола. Сильный порыв ветра разогнал туман, на палубе появились матросы, и по команде Капитана бросились ставить измученные безвременьем и штилем паруса. Жизнь на клипер вернулась как пробуждение после глубокого сна. Команда, не заметив «потерянного времени», продолжила заниматься недоделанными «вчера» делами, и только Бакалавр, посмотрев на хронометр через слюдяные очки, понял, что в «безвременье» они потеряли шестьдесят шесть лет, шесть месяцев, шесть дней, шесть часов и шесть минут, но команду клипера это не состарило ни на одну секунду.