Николай Ульянов - Сириус

— А теперь, мой друг, пора и нам закусить, чем Бог послал.

Он увлек поручика, и тот, оглянувшись в последний раз, увидел панораму пира. Сквозь трепет свечей синел на противоположной стене зала гобелен с изображением Петра Великого, спасающего тонущих в Финском заливе.

Около четырех часов весь Петербург, в колясках, верхом, в автомобилях и поездом, двинулся в Красное Село на зарю с церемонией.

Когда Дондуа прибыл на правый фланг Большого лагеря, все пространство, отведенное для зрителей, было заполнено. Священной скинией белела царская ставка, полная мундиров, звезд, эполетов. Когда поручика проводили мимо, он физически ощутил исходившие от нее волны власти и респекта. Стоял сдержанный сановный говор.

Разговаривали об исходе процесса мадам Кайо, убившей редактора «Фигаро», говорили об ограблении Тима петербургскими денди, о путешествии императора Вильгельма в Норвегию, о заносчивости австрийцев.

Как только солнце стало красным и спустилось к лесу, по всему полю прокатилось необъятное «ура». Показался царский конвой.

Императрица с президентом и двумя старшими дочерьми сидела в открытой коляске а-ля Домон, а государь верхом ехал возле.

Они проследовали вдоль всей линии войск.

Над лесом, на месте ушедшего солнца, поднялась заря — одна из вещих петербургских зорь четырнадцатого года.

Объехав фронт, императрица и президент остались в коляске, а государь направился к шатру. Началась церемония.

Вышли горнист и барабанщик. Публика затихла, услышав гулкую дробь и скрежещущие звуки меди. Взвивавшимся одной за другой ракетам на фоне зари ответили пушечные выстрелы со стороны расположения артиллерийских частей. Соединенный оркестр всех полков заиграл «Коль славен».

— Как страшно! — услышал поручик женский шепот и почувствовал, что в самом деле страшно.

Огненное крыло простерлось над полем так, что нельзя было разобрать: на земле или на небе стояла бесчисленная рать, заполнявшая равнину.

— На молитву, шапки долой!

Штаб-горнист, ставши лицом к государю, громко начал в наступившей тишине:

— Отче наш, иже еси на небесах.

При возвращении в Петербург к Дондуа подсел в поезде благообразный господин и, приподняв шляпу, извинился:

— Мы с вами встречались, не правда ли?.. В Гранд Отеле… Мы добрых полчаса сидели друг против друга в приемной…

Поручик покраснел.

— Ах, да! У этого шарлатана…

— Помилуйте! Какое у вас основание так называть?.. Я знаю многих почтенных людей, и все они расценивают его очень высоко.

— Может быть. Но я стыжусь, что ходил к нему.

— О, в таком случае вы представляете для меня особенный интерес. Вас постигло разочарование?

— Her… То есть, как вам сказать… Я и не был очарован с самого начала… А после того, как он сказал мне глупость…

— Глупость, говорите вы?.. Я не имею права интересоваться тем, что он вам предсказал, но позвольте задать вопрос: то, что он предсказал, не сбылось?

— Конечно, не сбылось и не сбудется. Мне это стало ясно, как только он выпалил свое пророчество.

— Разрешите еще вопрос. Говоря «не сбылось», вы основываетесь на несовершившемся факте или, так сказать?..

— Да что там! — разгорячился поручик. — Сами можете судить… Я не делаю секрета из этого. Он мне предсказал карьеру при дворе. Ну не глупость ли?..

— Никак не могу понять, почему это глупость. Ведь со дня вашего визита прошло всего несколько месяцев Как можно делать такие поспешные заключения?

Когда поезд подошел к Балтийскому вокзалу, незнакомец встал.

— Не спрашиваю ни вашего имени, ни кто вы такой, но об одном прошу: в тот день, когда начнет сбываться его предсказание, дайте мне хотя бы короткую весть об этом.

Он вручил свою визитную карточку и раскланялся самым приятным образом. Подходя к дому, поручик вынул карточку и прочел: «Александр Дмитриевич Протопопов. Член Государственной думы».

— Кто такой Протопопов? — спросил он дядю.

— Заместитель председателя Думы. Большая умница… Впрочем, фантазер вроде тебя.

Предстоял еще один день. Из-за тревожного положения, вызванного сараевским убийством, срок пребывания президента в России сокращался. Его эскадра покидает кронштадтские воды сегодня вечером. Садясь утром в вагон Балтийской железной дороги, Дондуа почувствовал грусть и усталость. Три минувших дня, выпавшие, как три карты из колоды, выиграли такое богатство, какого не стоила вся его предыдущая жизнь. Но сегодня дама пик насмешливо подмигнет, и видение потухнет внезапно, как возникло.