Мария Литошко - Сердце Анны

– Ах, Том, знал бы ты, как готовил повар Оливер, когда я жила в поместье! – грезила она приятными воспоминаньями, опершись щекой о руку. – Это была пища Богов! Я никогда не смогу приготовить так же. Оливер воистину – маэстро кулинарии!

– Наверное, хорошо, что я не пробовал его блюд, иначе сейчас сидел бы так же, как ты, причитал и, в конце концов, мой суп остыл бы, – ответил Том, не выпуская из руки ложку. – Анна, поверь, твой суп вполне обычный. К тому же, после того, что я ел в том мерзком приюте, он мне кажется невероятно вкусным!

Каждый раз, присаживаясь за стол, Анна вспоминала, что обычно подавали в её доме на завтрак, обед или ужин, тем временем как Том уже успевал съесть половину. Семнадцать лет роскошной жизни всё же давали о себе знать. Анна тосковала по всему. Ей снова хотелось иметь былую жизнь, и ещё больше хотелось показать её Томасу. Анне не хватало сада и её белоснежных, как снег, лилий, игры на фортепиано, поездок верхом на своей любимой лошади, выходов в театр, танцев под музыку оркестра, вечерних посиделок под пледом у камина – ей не хватало поместья Рочфорд!

– Мой дом такой прекрасный! – рассказывала Анна Тому в один из поздних вечеров, когда они оба уже лежали в своих постелях. – На свете нет места лучше! Больше всего меня терзает то, что он всё ещё существует, но уже мне не принадлежит. Интересно: кто те люди, которые теперь живут в нём? Не думаю, что они будут любить мой дом так же, как я. Отец им очень дорожил! Мне не известно: способны ли что-то чувствовать души умерших, но, если да, то уверена, он испытывает боль, видя, что наше любимое поместье отняли. И мне точно известно, чего бы хотел мой отец: чтобы я вернула дом! – её глаза «загорелись», как у волчицы, увидевшей добычу. И если бы только Анна знала, что можно предпринять, то ринулась бы осуществлять своё желание немедленно!

– Анна… не хочу тебя разочаровывать, но об этом, как мне кажется, даже думать бесполезно, – безнадёжно вздохнул Том. – Я реалист. А реальность сейчас такова: позволить себе мы можем только то, что ты видишь вокруг себя, и это лучшее из всего вероятного для тех, кто небогат.

– Конечно, я это осознаю! Просто не могу, а точнее, не хочу мириться с таким положением навечно. Мы не сможем жить так всю жизнь! – утверждала она. – Нельзя спокойно существовать, зная, что есть нечто лучшее! Скажи, Том: если вдруг встретится возможная удача, ты последуешь за ней?

– Я последую за тобой! Ты и есть моя удача! Последовав за тобой однажды, я ни разу об этом не пожалел. Веди меня куда угодно! – горячо ответил Том.

– В таком случае, – Анна довольно улыбнулась, – я буду очень внимательно следить, чтобы суметь заметить шанс на лучшую жизнь для нас двоих. Удача всем встречается, но не каждый способен распознать её среди толпы обыденности…

Захваченная в плен различных дел, Анна напрочь позабыла о миссис Норрис, а когда, наконец, вспомнила, оказалось, что прошёл уже почти месяц. «О, Боже! Как же я так могла?» – мысленно корила она себя, выводя пером первые строки. Анне хотелось лишь известить миссис Норрис о своём здравии, дабы избавить её от вполне вероятных переживаний. А обо всём прочем она решила рассказать ей когда-нибудь потом, без помощи чернил.

«Дорогая, миссис Норрис!

Прошу простить меня за то, что так долго Вам не писала! Так вышло совсем случайно и, поверьте, я себя очень за это виню и ругаю. Со мной всё хорошо! Живу я в одном очень милом городе. А где именно, сказать пока не могу, ведь я убеждена, что Вы приедете за мной в тот же день и попытаетесь вернуть меня в Лондон. Этого я не хочу. Здесь ничто не напоминает мне о родном городе, и в том есть большая польза для моего раненого сердца. Ночевать под мостом мне не приходится, так как денег мне хватает. Уверена, что все те, кто знал меня в Лондоне, уже не вспоминают обо мне. И это – к лучшему. Пусть так всё и останется. Гордиться мне пока нечем. Я предпочту, чтобы мою фамилию напрочь позабыли, нежели сделали достоянием нелепых, ежедневных толков и жалости вместо былого восхищения.

Ваша Анна Рочфорд.»

Сложив небольшое письмо, Анна подписала его, указав лишь адрес миссис Норрис, и, не написав своего имени, немедленно отослала письмо в Лондон.

Да, так и было. Предположение Анны оказалось точным. Всё это время миссис Норрис действительно пробыла в застывшем ожидании и тревоге. Газету со статьёй о смерти Анны она читать не пожелала, даже ни единой строчки! Для неё всё это было неверным предположением, которое превратилось в ненамеренную и неосознанную ложь, рассказанную всему городу. И даже спустя одну, две, а затем и три недели молчания Анны, миссис Норрис всё-равно не посмела усомниться в её существовании, наполненном ничем иным, как жизнью. Но только вот – какой? Ей хотелось узнать хоть что-то, самую малость, и этого для неё было бы достаточно.