Михаил Шторм - Затонувший город. Тайны Атлантиды

С раннего детства Стаут был вынужден вести двойную жизнь. На улице, среди сверстников, он был крутым, резким и жестким, бросаясь в драку даже там, где этого не требовалось. Дома же он перевоплощался в маменькиного… вернее, в тетенькиного сынка. Тетушка Энн была бездетной, так что с готовностью взяла на себя заботы по воспитанию маленького Стю, когда его родная мать сошлась с мелким менеджером из Манчестера.

Ему было тогда лет пять-шесть. Отец, служивший на торговых судах, появлялся дома чуть чаще, чем рождественская елка. Мать Стюарта времени даром не теряла: случалось, проснувшись, он не находил ее рядом и до рассвета трясся от страха под одеялом, а утром она появлялась с обязательным кульком вкусностей, призванных подсластить ночную пилюлю. Бывало и так, что в доме гостили всякие подозрительные знакомые и сослуживцы, которые гладили Стюарта по голове, а его мать – по другим частям тела.

Когда отец узнал о похождениях жены, то воспылал праведным гневом, забрал сынишку и укатил в Блэкпул, где месяц пьянствовал со знакомыми моряками, строя планы новой жизни. Мать прикатила туда, чтобы спросить Стюарта, с кем он хочет остаться. Он выбрал ее, так что домой она возвратилась с отвоеванным сыном и тщательно запудренным синяком под правым глазом (отец был левшой).

Стюарт надеялся, что отныне все пойдет по-другому, так оно и случилось. Вместо того чтобы посвятить время сыну, мать быстренько сплавила его старшей сестре, а сама бросилась на поиски нового мужа. Тот тип из Манчестера сменился каким-то другим типом… Мальчик уже начал забывать непутевую маму, но она напомнила о себе, свалившись под поезд лондонской подземки. Случайно или нарочно, Стюарт Стаут так и не узнал.

Пережив столь болезненную травму в одиннадцатилетнем возрасте, он проникся таким отвращением к женскому полу, что первый сексуальный опыт получил в постели со взрослым мужчиной. Жалел ли он об этом? Нет, потому что в этом не было смысла. Сделанного не воротишь. Свои половые предпочтения Стауту приходилось скрывать, чтобы не отпугивать мужчин, зациклившихся на традиционном сексе. Иногда, чтобы проверить, не изменились ли его пристрастия, Стюарт влюблял в себя какую-нибудь женщину и даже пользовался ее отзывчивостью, но быстро разрывал тяготившие его отношения.

Свесив голову, Стаут несколько минут наблюдал за соседом, проверяя, насколько крепко тот спит. Ватерман по-детски шевелил губами и бровями, что-то переживая во сне. Сейчас он был совсем не тем чопорным джентльменом, какого изображал из себя на людях. Все притворщики, все без исключения…

Стаут выгнулся, застегивая джинсы, взглянул на экран телефона и обнаружил, что время давно перевалило за полночь. Выходит, он таки задремал, пока лежал в темноте. Черт! Непорядок. А если бы так и проспал до рассвета? Вся затея насмарку!

Крайне недовольный собой, он свесил ноги и соскользнул на пол. Прыжок был мягким, но потревожил сон Ватермана.

– Что такое? – хрипло спросил он из темноты.

– В туалет нужно, – ответил Стаут. – Не надо было пиво пить на ночь.

– А-а, беспокойный ты в последнее время.

Не отвечая, чтобы окончательно не разбудить Ватермана, Стаут покинул каюту. Заглянув в туалет, он поднялся наверх и, прислушиваясь, застыл в тени рубки. Только бы не нашлось еще желающих подышать свежим воздухом или полюбоваться звездами!

Стаут задрал голову и посмотрел на ночное небо. Оно было фантастическим. Такого не увидишь в городе, где сверкание звезд растворяется в электрическом зареве. А есть там где-то Бог или нет, все равно. Ему нет до людей дела, в этом Стаут убедился давно.

Выждав, он обогнул надстройку, держась у самой стены, чтобы не быть замеченным вахтенным матросом, обычно дремавшим в рубке возле штурвала.

Испорченную смотровую камеру с кормы забрал вертолет, прилетавший днем. Вместо нее была доставлена новая, под названием «Наяда». Ее передали спонсоры, выстроившиеся в очередь к профессору Заводюку после того, как он оповестил массмедиа о находках. Две журналистки, прилетевшие на грузовом вертолете, взяли у профессора интервью и получили эксклюзивное право сфотографировать обрывок золотой цепи. Еще и Быков выдал им по паре снимков стелы с надписями. Довольные журналистки улетели публиковать сенсационные материалы. Теперь от их коллег не было бы отбоя, если бы не приближающийся тайфун.

Стаут подставил лицо ветру. Ничто не говорило о скорой перемене погоды. А если синоптики ошиблись? Нет, вряд ли. Удача сопутствовала Стауту на каждом шагу, и не было оснований думать, что она вдруг оставит его без своего покровительства. Он был уверен в этом. Интуиция его никогда не подводила.