Виктор Астафьев: Васюткино озеро. Рассказы с вопросами и ответами для почемучек

Но скоро кот успокоился, развалился подле жаркой печи. Тревога была напрасной. Это из щелястого бочонка посыпалась на пол молотая кость.

Дядя Кузя долго переминался. Ясно видел я, что он хочет о чем-то спросить и не решается. Наконец он начал окольно толковать о том, что у нас ещё много бесхозяйственности, что вот весной вместе с ледоходом бревноход получится, а дрова надо покупать втридорога. Потом ругал правление колхоза, которое не позаботилось вовремя о ремонте овощехранилища, и много картофеля замёрзло в полях.

Но я чувствовал: подъезжает дядя Кузя к чему-то и не эти дела его занимают.

– Весна вот скоро, – неожиданно вздохнул дядя Кузя, – забот у меня сызнова будет, забот! Опять коршуньё кур начнёт таскать, цыплят безмозглых. Да и чего их не таскать, – подумав, заключил старик. – Будь я коршуном, и то таскал бы. Вольеры нет? Нет. Вот и знай на здоровье курятинку кушай.

Он замолчал. Я жду, что дальше будет.

– Но вольеру-то бы и нетрудно сделать, – снова пустился в рассуждения старик. – Рабочую силу я сыщу – вон у меня вся школа в помощниках ходит. Кликни только, налетят галчата и всё сделают. Стали школьников тоже к труду приучать. Хорошо это. Баре нам не нужны. Но вот беда – проволоки нету. Есть, правда, у меня на примете…

И тут наконец дядя Кузя добрался до сути дела. Оказывается, он данным-давно уже обнаружил в лесу старую телефонную линию. Был когда-то здесь леспромхоз. Провели эту линию лесозаготовители, но, когда вырубили лесосеки, забросили её и проволоку не сняли. А дядя Кузя побаивался эту проволоку взять: а ну как влетит за это?

– Не влетит! – заверил я его. – Мобилизуй ребят. Снимай эту самую проволоку и делай вольеру. Леспромхоз тот уже в другую область переехал.

– Ну! – обрадовался дядя Кузя и потёр руки. – Всё! Подземную ораву Громило истребил, теперь бы коршуньё пресечь – и станут курицы жить себе поживать и добро колхозное наживать.

Долго не мог я уснуть в ту ночь. Лежал и всё думал о дяде Кузе, хлопотливом курином начальнике.

Ни болеть, ни умирать ему некогда. Живет дядя Кузя. работает и не знает, что такими, как он, земля держится.

Почему «гуляние» хвоста из стороны в сторону угрожало вредителям?

Кошки размахивают хвостом из стороны в сторону, когда их охватывает охотничье возбуждение: когда они ищут или чуют добычу, а особенно когда уже подобрались к ней и вот-вот бросятся. Так что, если у Громилы гулял хвост, значит, он вышел на серьёзную охоту. Любопытно, что у собак виляние хвостом означает радость.

Как коршун уносит цыплят?

На самом деле, цыплята достаются коршун довольно редко – это не столько хищник, сколько падальщик. И в деревни (а он действительно часто прилетает в населённые пункты) его привлекают не цыплята, а падаль, отбросы. Он также с удовольствием подбирает снулую рыбу, ест насекомых, моллюсков.

Почему цыплята безмозглые?

Все куриные действительно не отличаются высоким интеллектом. Конечно, это не значит, что у них нет мозгов, но их головной мозг развит значительно хуже, чем у других птиц. Интеллектуальный уровень животных можно оценить в различных опытах. Например, птице показывают тележку с кормом, затем эта тележка уезжает за ширму. Нам понятно, что если тележка поехала вправо, то и обходить перегородку нужно справа.

Что такое белые ночи?

Летом на севере день очень длинный, а ночь короткая. Солнце заходит за край земли совсем не надолго, да и «погружается» не глубоко. Поэтому его лучи, рассеиваясь в атмосфере, продолжают освещать землю даже из-за горизонта. В результате полной темноты так и не наступает: вечерние сумерки плавно переходят в утренние, а там уж и солнышко снова восходит. Это явление наблюдается в умеренных широтах перед летним солнцестоянием и после него.

Пароход миновал Осиновский порог, и сразу Енисей сделался шире, раздольней, а высота берегов пошла на убыль. Чем шире становился Енисей, тем положе делались берега, утихало течение, река усмирялась, катила воды без шума и суеты.

Я один стоял на носу парохода и, счастливо успокоенный, смотрел на родную реку, вдыхал прохладу белой, тихой ночи. Нос парохода время от времени так глубоко срывался в воду, что брызги долетали до меня. Я слизывал с губ капли и ругал себя за то, что так долго не был на своей родине, суетился, работал, хворал и ездил по чужим краям. Зачем?