Ханс Хенни Янн - Часть вторая. Свидетельство Густава Аниаса Хорна (Книга первая)

…были расплавленным металлом, медью или оловом, небесной и земной любовью. В большей степени — именно земной любовью. Красной медью. Идея земной и небесной любви, двух Афродит и двух Эротов, восходит к «Пиру» Платона (Пир 180d; Платон, с. 726; перевод С. Апта):

Все мы знаем, что нет Афродиты без Эрота <���…>; но коль скоро Афродиты две, то и Эротов должно быть два. А этих богинь, конечно же, две: старшая, что без матери, дочь Урана, которую мы и называем поэтому небесной, и младшая, дочь Дионы и Зевса, которую мы именуем пошлой.

О земной и небесной любви у Плотина см. выше, с. 870. Медь — металл Венеры, олово — Юпитера.

Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 732.

Уже пять раз прошло по семь лет. В самом начале «Свидетельства» мысль о семилетних жизненных циклах высказывает таинственный собеседник Хорна, а Хорн пытается его мнение опровергнуть ( с. 11):

Он ответил мне:

— В любом случае вредно считать прошлое чем-то реальным или даже правдивым. Человек кардинально меняется через каждые семь лет. У него уже не прежние мускулы. Не прежними глазами смотрит он на землю. Кровь его за такой срок многократно очищалась. Другим языком ощущает он вкус пищи. В нем зреют зародыши других маний. То, что было с ним прежде, улетучилось вместе с дыханием из легких, вытекло из почек вместе с мочой; вытолкнутая пища: вот что такое прошлое.

Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 735.

К кавалеру ордена Серафимов… Орден Серафимов — высший орден Швеции.

Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 738.

…речь шла о всегда нечистоплотном научном интересе… В пьесе Янна «Врач / его жена / его сын» (1922) доктор Менке отрекается от медицины и от науки вообще, потому что научное мировидение предполагает, что на мир следует смотреть как на совокупность отчужденных объектов (Dramen I, S. 486, 488, 490–492):

Мы не понимаем друг друга — да и образностьмоих мыслей ничего привлекательного для вас не содержат, потому что происходит из языческого храма. <���…> Ради научного чванства я не стану совершать убийство. Во мне слишком мало сохранилось от скотины… или от врача, что одно и то же. <���…> У европейского человечества — по крайней мере, у него — больной этос. <���…> Я считаю свою деятельность аморальной, убийственной для культуры, унижающей человека. Я мешаю живым существам познавать себя, мир, Бога. <���…> Из-за нашего вырожденчества,из-за воли к цивилизации,которые, в противоположность искусству и магии, на каждой ступени оказываются несовершенными, гибнет красота мира. <���…>

Воистину, наука была бы хороша, если бы оставалась делом людей благой воли; но в ней находят выражение злое желание вредить и мешать, зачумленное дыхание бессовестной Европы. Растения, животные, люди во имя науки подвергаются вивисекции, расчленению, надругательству. <���…>

Не говорите мне об экспериментах! Ради того, чтобы вылечить инфицированного человека, вы убиваете здоровое животное! И готовы нести за это ответственность. Чтобы сохранить непостижимый принцип полезности, человека, зверя и природный ландшафт — под этими небесами — заставляют склониться под ярмо, которое ужасно и исключает всякую надежду.

Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 744.

Так, как когда-то увидел тебя на французской картине. Я вижу — здесь и сейчас — ангела, ангела цвета «английский красный», каких Жан Фуке нарисовал на картине, где Агнес Сорель, знаменитая возлюбленная Карла VII Французского, представлена в образе Девы Марии. Ангелы на этой картине отчасти синие и отчасти красные, так изображается в книгах по анатомии схема нашего кровообращения. Имеется в виду так называемый Меленский диптих Жана Фуке (ок. 1420–1481), «королевского живописца» и миниатюриста, работавшего в Туре. На правой части диптиха, изображающего Мадонну с младенцем (Королевский музей изящных искусств, Антверпен), весь фон заполнен фигурами красных и синих ангелов, похожих на самого младенца. Диптих был выполнен по заказу королевского казначея Этьена Шевалье (он изображен на левой части диптиха со своим покровителем Святым Стефаном). «Давняя традиция, отмеченная в XVII веке знатоком древностей Дени Годфруа, утверждает, что Мадонна воспроизводит черты Агнессы Сорель, любовницы короля, к которой Шевалье не скрывал своей страсти» ( Хейзинга , с. 269).