Уолли Лэмб - Она доведена до отчаяния

Я засунула руки под ляжки.

– Я не маленькая, просто не хочу рассматривать грязные картинки, – возразила я. – Убей теперь меня за это.

– Может, еще и убью, – засмеялся Джек. – Дело, видишь ли, в том… По моему мнению, любовь вовсе не грязная штука. И ее изображения тоже. Грязь в головах у некоторых людей.

– Это как понимать?

– Да и журнал не мой, я его одолжил шутки ради. Похоже, я сделал большую ошибку… Или же меня водит за нос маленькая динамистка, которая побежит домой и доложит все своей мамочке.

– Слушай, я с ней такое не обсуждаю, ясно? И я не то, что ты только что сказал!

– А что я сказал?

– Ты думаешь, я маленькая, а это не так.

– Ладно, ладно, – проговорил он, подняв руку и играя моими волосами. – Мы ведь с тобой добрые друзья, мне неприятно думать, что тебе нельзя доверять.

– Можно, можно, прояснили уже. Давай наконец поедем домой!

Джек скатал журнал в трубку и провел краем по моей ноге, потом еще и еще раз.

– Я его, наверное, еще подержу у себя, прежде чем отдавать. Ты мне скажешь, если захочется полистать. Вместе и посмотрим.

– Нет, спасибо, – отказалась я.

– Нет, спасибо, – передразнил он и сунул журнал под сиденье.

Некоторые собаки легли. Одна бегала по вольеру.

– Долорес, – прошептал Джек, – смотри!

Его рука была между ног, и он тер свою шишку, глядя на меня.

Я отвернулась и уставилась в окно. Слезы текли и часто капали.

– Нельзя ли это прекратить? – попросила я.

Джек уже не казался мне тем, кого я хорошо знала. В голове молнией промелькнуло: я ведь могу вообще никогда не попасть домой.

– Что прекратить?

Я слышала его возню.

– Это, – я махнула рукой, не оборачиваясь, распахнула дверцу и побежала мимо собачьего загона. Собаки залаяли и начали бросаться на забор. Происходящее казалось нереальным, каким-то дурным сном.

Он нагнал меня за домом. Я потеряла равновесие, и он упал сверху, рывком заломив мне руку.

– Не щекочи меня! – закричала я. – Это не смешно! Что ты делаешь?

Джек словно не слышал.

– Маленькая Мисс Невинность… достали твои увертки! Я дам тебе то, на что ты напрашивалась! – Он будто выплевывал слова. – Смотри на меня, когда я с тобой говорю! – заорал он. – Сука!

Его колено с размаху прижало мою ногу к земле, прищемив кожу. Я поглядела на него.

– А теперь скажи: «Трахни меня, Джек!» Проси меня тебе засадить!

Я рванулась в сторону, но он схватил меня за запястье, прижав руку к земле, и снова больно дернул. Это не Джек, говорила я себе. Кто-нибудь – папа, настоящий Джек – придет и спасет меня.

Свободной рукой он задрал мне юбку. Я почувствовала, как рвется ткань.

– Эй, если порвешь форму, будешь за нее платить! – закричала я. – Клянусь Богом!

– Заткнись, – прошептал он почти моляще. – Слушай, мне приятнее, когда ты не сопротивляешься. Мы же с тобой друзья. Не разрушай этого. Я не могу… Больно не будет, если не станешь вырываться, обещаю…

Его пальцы трогали и тыкались в меня. Я пыталась приподнять голову, ударить его кулаком или плюнуть в лицо, но кулаки не наносили удары, а плевок упал на подбородок. Джек локтем прижал мне шею, отчего я начала задыхаться.

Он вдавливался в меня грубо и зло. Его джинсы были спущены.

– Ненавижу тебя! – закричала я. – Свинья!

Я перестала сопротивляться, словно отброшенная резкой болью. Лай собак слышался будто издалека. Уши забивали только его сопение и ругань, снова и снова, в такт каждому движению, разрывающему меня изнутри. Он меня расколет, подумала я. Он меня сломает, и я умру.

Повернув голову в сторону, я смотрела, как мои пальцы роют землю. Рука сама сжималась и разжималась, не слушаясь меня. «Представь, что я умерла», – сказала я отцу и теперь точно знаю, что никто мне не поможет, что я одна.

Ярость Джека вдруг сотрясла нас обоих, и он замер. Лежа на мне, точно мертвый, он всхлипывал, пытаясь отдышаться. Поднявшись, он с силой пнул меня в бедро и ушел за здание приюта.

Я слышала, как он мягко говорит с собаками, успокаивая их.

По пути домой Джек плакал и говорил, не замолкая ни на минуту:

– Мы с тобой ужасные люди. Не воображай, будто я один виноват – мы вместе это сделали.

Мозг у меня как-то онемел, а внизу все горело. Казалось, машина еле ползет.

Джек говорил о каком-то пистолете.

– Ты вот не поверишь, что я им воспользуюсь, а я сделаю это. К чему ей жить, если она узнает, что мы сделали… Ах, ты не дашь взять тебя на пушку и все расскажешь… Ну и рассказывай… Я оставлю записку. Подумай, какие вопросы тебе будут задавать!