Уолли Лэмб - Она доведена до отчаяния

Я взяла его за руку и крепко стиснула, чтобы у меня самой перестали дрожать руки.

– Хорошо, – проговорила я, – хорошо. – Я глубоко дышала. – Какие сплетни?

– Ну, помнишь ту девочку, Шейлу? Она у меня два года назад американскую литературу изучала? Весной она заканчивала школу и часто подходила ко мне поговорить о своих проблемах. В последний день занятий я сидел в классе, проверял экзаменационные работы, и вдруг она входит. На часах было полчетвертого, без четверти четыре – вот я и думал, что в здании больше никого не осталось. Она сказала, что хочет поговорить. Проблемы с бойфрендом, она не знает, как поступить. Ну, мы поехали в Барр, на карьер.

– Вдвоем?

– Я устал проверять контрольные, – вспылил Данте. – Мне хотелось на воздух. Мы просто поехали поговорить.

– Что было потом?

Он поднял голову.

– Что было? – повторил он. – А какую версию тебе рассказать – мою или этой козы из родительского комитета, которая только через неделю решила заявить о том факте, которому она стала свидетельницей? – Он горько засмеялся: – Неужели я сказал «факт»? Я имел в виду вымысел.

Мне хотелось сейчас оказаться с ним в фургоне за тысячу миль от того, что приходилось выслушивать.

– Что она сказала?

– Что я злоупотребил священным доверием.

– Данте, а можно проще, без вычур?

– Что я ее целовал. Трогал за груди. По словам этой твари, мы с Шейлой неплохо проводили время. – Он заплакал: – Богом клянусь, Долорес, мы просто ездили на карьер. Я и до краешка ее рукава не дотронулся.

Мне показалось, что в его дрожащем голосе я слышу правду. Мы оба плакали.

– Гастингс и мой заклятый друг Ив вызвали меня в школу на первой неделе каникул и представили своему знакомому адвокату, этому уроду-мутанту, будто сошедшему с экрана «Избавления». И предложили мне на выбор – либо официальное обвинение в изнасиловании, либо с вещами на выход.

– Но почему ты мне-то ничего не сказал? Может, я могла бы…

– Что ты «могла бы»? – перебил Данте. – Обсчитать моих обвинителей в своем сраном «Гранд Юнион»? Набросать им тяжелых консервов в пакет поверх помидоров? Ты хоть отдаешь себе отчет, что такое открытый процесс? Весело было бы увидеть, как меня порвут на части на первой полосе долбаного «Таймс-Аргуса»? Я тебе не сказал, потому что хотел тебя защитить. И еще я боялся, что ты поверишь… Поверишь… – Рыдания вырвались у него странным, полузадушенным громким глотанием. Я снова села и обняла мужа, покачиваясь вместе с ним.

– Мы будем бороться, – сказала я.

– Они взяли меня за яйца. Я пропал, мне там не работать.

– Но, Данте, не могут же они поверить кому-то на слово, не дав тебе возможности защитить себя! А девочка, разве ей они не поверят?

– Шейле-то? Шейла не понимает разницы между реальностью и принятием желаемого за действительное. По официальной версии, она «заблуждается» относительно того, что произошло.

– Я помогу тебе бороться, мы найдем хорошего адвоката и…

– Хочешь помочь – не лезь в это дело, – перебил Данте. – Оставь все как есть, тогда ты поможешь. Отнеси эти сраные рубахи обратно и забери чертовы деньги. Я уже говорил с юристом – он сказал, мой случай сразу можно похерить.

– Почему?

– Ну… Долго объяснять.

– Но что же ты теперь будешь делать?

– Отдохну, соберусь с силами, а потом – ну, не знаю, буду искать другую работу.

– Так ведь именно поэтому и нужно во всем разобраться, любимый! Тебя не примут ни в одну школу, если узнают, что…

– Не узнают. Это часть сделки, которую они мне бросили в качестве подачки.

– Какой сделки?

– Если я уйду по-тихому и не стану обращаться в профсоюз, это не попадет в мое личное дело. Никакого шума, никакой огласки.

– Но этим они вынуждают тебя признать, что это правда?

– Я все равно уйду оттуда.

– Данте, ты как-то по-детски рассуждаешь. Тебя оставляют без работы, а мы вдруг уезжаем и все деньги тратим на…

– Иисусе, – простонал он, – ты переходишь все границы!

– Данте, но что же будет, если ты не сразу найдешь работу? Одни только ежемесячные взносы за фургон…

– Слушай, окажи услугу, заткнись, а? Отвали от меня, иди на… хрен!

«Дорогая бабушка!

Ты пишешь, что уже забыла, как я выгляжу, поэтому я посылаю тебе наш с Данте свадебный снимок – одна из наших знакомых сделала этот портрет в технике декупажа. Можно повесить его на стенку у лестницы с другими семейными фотографиями.

Бабуля, обещаю, мы приедем в гости в конце осени, но сейчас оба по горло заняты. Мне в голову пришла классная идея – почему бы нам с тобой не погулять по пляжу? Там же пусто в это время года, туристы уже разбегутся. Весь пляж будет наш. Мы с Данте, наверное, приедем в воскресенье и на один день, потому что я нашла вторую работу – официанткой по субботам и пятницам в “Лобстер пот” (том самом ресторане, где мы праздновали свадьбу). В магазине мне согласились подогнать график, чтобы я успевала и там, и там. Приходится крутиться, но я не против. Когда устаю, я думаю о доме, на который мы с Данте копим деньги. Одно плохо – у меня на ногах выступили вены. У мамы, кажется, тоже был варикоз?