Наталия Осс - Антиглянец

Точно! Икона стиля. «Журнал Gloss предлагает компании Vertu уникальный фотопроект „Икона Стиля“…»

– Она цену скинула, но я так и не купила. И представь, она мне говорит – пошла к черту. В мой бутик больше не войдешь. Наложила, типа, проклятье.

«…Концепция проекта предполагает соединение актуальных технологий мобильного рынка России и идеологии культа роскоши глянцевого издания для женщин…»

– Я думаю – позвоню в магазин и попрошу ее к телефону, если ее нет – путь свободен. И ее, представь, там не было. Иду в подвал. И что ты думаешь? Аленыч, Аленыч, ты слышишь?

«…Мы вместе создаем и формируем собственный индивидуальный стиль и подход, воплощая в каждом своем продукте поэтику гламура и красоты».

– Да, слушаю, – я уже поняла, в чем дело. Она нашла своего старого верного леопарда, который снова вернулся в моду.

– Лежит! Лежит мое платье! Хочешь покажу? – Она пошарила внутри плотно набитой сумки Louis Vuitton и вытянула свернутый краешек, шелковую леопардовую лапку.

– Ну как? – Островская сияла.

– Потрясающее! – Как же я не люблю леопардовую расцветку. Я еще не видела женщин, которых она не делает вульгарными.

В моем чемодане лежало три платья – каннское, лондонское и то, в котором я была на вечеринке Glossy People. Все они содержались под арестом в дальнем углу шкафа, наказанные за то, что не принесли мне счастья. Свидетелей несостоявшейся любви надо прикончить.

Хотела купить новое. Была я и в ЦУМе, и в ГУМе, и в Третьяковке. Ничего не подходило, хоть ты тресни, хотя я была готова заплатить любую цену. Продавщицы сказали, что скоро выпускные – все раскупили школьницы. Хорошие школьницы – у меня в десятом классе был костюм, сшитый мамой. Пришлось выпускать арестантов на волю.

– Плохо, что мы не бизнесом летим. Мы бы сейчас уже задружились с кем надо. – Лия убрала сумку и теперь разглядывала пассажиров.

Самолет был сплошь русский, кинематографический – смутно знакомые лица всплывали то тут, то там – в очереди возле туалета, в кресле напротив, выглядывали из-за занавески, отделяющий элиту от экономичной публики.

– Плохо, что вообще летим, – проворчала я. Островская была права, учитывая тот факт, что мы летели на Каннский фестиваль не за фильмами, а за расположением людей, принадлежащих к первому классу.

– В следующий раз будем нормальные билеты бронировать. Мы с тобой каждый год должны в Канны летать, – сказала Островская.

Я отметила про себя, что сказать это следовало мне – в моей новой роли glam-суки надо ставить большие цели. А я даже не среагировала на свое место возле туалета. И поразилась в очередной раз точности Лииных рефлексов – она моментально напрягла мышцу самоуверенности (я всегда знала, что наглость – это такой мускул, теперь и мне надо его тренировать).

«…Мы предлагаем создание фотосессии с макросъемкой женской модели телефона Vertu с последующим размещением в журнале. В качестве бонуса мы готовы предложить…»

Несколько месяцев назад я бы прыгала от восторга, считая поездку на фестиваль бонусом, выданным судьбой в приступе невероятной щедрости. Но теперь-то я знала, что судьба выплачивает аванс, а потом снимает со счета проценты, на которые ты уже раззевала роток. Слетала в Ниццу, а теперь уволена (большой бонус в минус), прибавили зарплату – а теперь работай за двоих, подружилась с олигархом – а теперь твой дом тюрьма. Вдруг эта поездка тоже станет минусом, который неизбежно следует за бонусом?

Я еще не забыла, какой ужас пережила в жандармерии. А вдруг меня снова арестуют? Я поежилась… Что за мысли у меня дурацкие!

Но если честно, я боялась лететь туда. Не из-за следов­а­телей или полицейских. Я боялась, что не смогу спокойно ходить по этим пляжам, которые помнят еще…

Хватит! Теперь у меня нет эмоций. Только цель.

– У тебя есть план? Как подъехать к киношникам? – спросила Островская.

– Никакого.

– А у меня есть вариант. Я Настю попрошу.

Я вздрогнула и нажала на «delete». Черт!

– Она нас с кем-нибудь сведет. Прилетим, я сразу позвоню ей.

А про Настю-то я и не подумала. И зря. Куда без Насти в Каннах! У нее же прибрежная прописка, жилплощадь там.

– Не думаю, что ей это надо. – Я не хотела пользоваться услугами Ведерниковой ни при каких обстоятельствах.

– Говорю тебе – она поможет. Я ее вот с такого возраста знаю. Мой отец с ее папашей приятели давнишние.

Лиин отец, литературный критик, работал в малобюджетной реликтовой газете, чудом сохранившейся с советских времен, но до сих пор крепко держал в руках ниточки своих обширных московских связей.