Джеймс Хайнс: Девяносто девять

– Аппарат совершенно новый, – запротестовал бармен. – Пришлось проехать всю дорогу до чертова Суиндона, чтобы его купить.

– Гм-м… – произнес Мартин, поднес камеру к глазам и чем-то щелкнул. – Вот, попробуй таким образом.

Бармен кивнул, Мартин снова засеменил в строй и исчез из поля зрения Грегори.

– Все хорошо, кажется, наладили! – громко провозгласил бармен. – У всех прошу прощения.

Шарканье ног вновь прекратилось, люди затаили дыхание. Грегори приподняли на несколько дюймов повыше.

– Смотрите в эту сторону, – скомандовал бармен. – Улыбайтесь!

На камере сверкнул маленький красный огонек, и Грегори ослепила вспышка. Затем все снова пришло в движение: люди начали болтать, словно на вечеринке, послышался хруст гравия под ногами. Грегори же двое мужчин потащили внутрь кургана. Он видел, как безжизненно волочатся за ним две его ноги, и слышал звук шаркающих ног тех участников церемонии, что также последовали во внутреннее помещение могильника. В закрытом пространстве, где не было слышно шума ветра, покашливание, посапывание и перешептывание свистящим эхом разносились в неподвижном сыром воздухе.

Затем Грегори подняли и при ярком свете фонарей придали ему эмбриональную позу, крепко связав колени. Помещение бешено вращалось, но Грегори вполне отчетливо осознавал, что его поднимают, переворачивают на бок и кладут в каменную нишу, которую он видел всего несколько часов назад. Он явно не помещался в ней, поэтому Грегори вытащили оттуда и попытались засунуть вновь, сопровождая свои действия проклятиями и нелестными характеристиками в адрес его веса и роста. Наконец им удалось уложить его, словно спеленатого младенца, на усыпанный песком пол погребальной камеры. Теперь в свете фонарей Грегори разглядел несколько пар ног, топтавшихся рядом. Видимо, шло какое-то совещание. Пара мокасин, рабочие сапоги, мотоциклетные ботинки Мартина.

– Кому-нибудь пришло в голову измерить его? – спросил Кожаная Кепка. – Он же слишком длинный.

Кто-то вздохнул, и Грегори узнал специфический вздох своего продюсера, пытающегося найти выход из сложной ситуации.

– Полагаю, вы думаете, что это – мое упущение, – провозгласил Мартин.

– Конечно, мы можем найти способ пристроить его, – сказал капитан Орр, ища путь к компромиссу.

– Сломать ему лодыжки? – спросил Кудрявый. – Такое разрешается?

– Нет, – решительно возразила женщина из сувенирной лавки. Она находилась где-то в проходе, так как ее голос отозвался гулким эхом в узком каменном пространстве. – Подобное, конечно же, совершенно исключено! Тело не должно быть повреждено! В противном случае Она не примет его.

Нервное бормотание продолжалось. Наконец Грегори подняли снова, повернули на другую сторону и затолкали в нишу несколько иначе, прижав подбородок почти к самой груди.

– Довольно! – провозгласил бармен, громко выдохнув. Затем кто-то поднес фонарик к нише, в которой лежал Грегори, и осветил неровную поверхность стены перед ним.

Глянув в том направлении, где находились его колени, Грегори увидел людей, по одному входящих в узкий проход. Их ярко освещенные лица были повернуты под углом в девяносто градусов. Каждый из них клал на камень какой-нибудь маленький предмет. Грегори задумался, что мог означать каждый из этих предметов, значил ли он что-то для всей их компании или же имел только некий индивидуальный смысл.

Кожаная Кепка оставил что-то завернутое в кусок ткани, незнакомая женщина положила терку для сыра, а бармен – «Обед пахаря», ярко-красный помидор, маленький кусочек хлеба и ломоть сыра «стилтон». Один за другим с характерным шарканьем люди входили в полосу света и выходили из нее. Последним появилось лицо Мартина. Он положил в нишу маленькую пластиковую игрушку – заводную подпрыгивающую гориллу. К счастью, он ее не завел, а просто поставил рядом с Грегори. В это мгновение их взгляды встретились.

– Удобно, Грегори? – спросил Мартин. – У тебя нет претензий?

– Ты не должен разговаривать с ним в таком тоне, – раздался из темноты за спиной Мартина укоризненный голос женщины из сувенирной лавки. – Он отправляется к Ней.

– Извини, – ответил Мартин и опустил глаза. Казалось, он совершенно искренне сожалеет о своем легкомыслии. – Я молю Ее о прощении.

Он отошел в сторону, и перед Грегори появилась женщина из сувенирной лавки. Даже не взглянув на него, она положила рядом с ним пару серег в стиле «кругов на полях» и тоже отошла в сторону. Какое-то мгновение Грегори ничего не видел, кроме яркого света фонаря, и слышал только звон и стук приношений. Донесся звук шагов по песку и чье-то всхлипывание. К Грегори приблизилась Джиллиан, поддерживаемая кем-то. Она прижимала к груди сложенный кожаный пиджак Грегори. Ему показалось, что она очень-очень долго стояла, всхлипывая, и смотрела на него до тех пор, пока кто-то осторожным движением не взял у нее из рук пиджак и не помог поместить его в нишу. Грегори успел разглядеть лицо того, кто это сделал. Лицо Фионы… На ней была простенькая серенькая косынка, завязанная в узел под острым подбородком.