Джеймс Хайнс - Девяносто девять

Миссис Спидвелл была совершенно права, когда рассказывала об этой местности. В отличие от Стоунхенджа здесь не было ни туристических автобусов, заполненных школьниками, ни продавцов мороженого, ни смотрителей и охранников. Собственно, кроме него и пожилой пары, поднимавшей воротники и застегивавшей все пуговицы и молнии от пронизывающего ветра, здесь больше вообще никого не было.

Старики стояли на дороге и, по всей видимости, не собирались сдвигаться с места. Грегори отвернулся от них, и его кожаная куртка при этом как-то многозначительно хрустнула. Он надеялся избежать приглашения, но обернулся, пожалуй, слишком быстро и обнаружил, что мужчина приподнял голову и, прищурившись, уставился на него. Старушка стояла на расстоянии двух шагов от мужа и держала в руках оба пластиковых мешка. Она явно хотела поторопить мужа, однако тот не двигался с места, оглядывая Грегори оценивающим взглядом с ног до головы и с головы до ног.

– Знал одного черного парня в тех краях, – сообщил старик, – который был повыше этого.

Грегори не мог взять в толк, к кому обращается старик.

– Пойдем, Росс, – сказала женщина. – Тебе вредна сырость.

Мужчина что-то пробурчал и тяжело повернулся к ней.

– Ты права, Маргарет, – проговорил он и не спеша последовал за ней, она же проворно засеменила куда-то в сторону от перекрестка.

Грегори с облегчением наблюдал, как они уходят. Потом поднял воротник, медленно повернулся и внимательно оглядел раскинувшуюся перед ним деревню. Деревушка представляла собой непривлекательную мешанину из разностильных выбеленных домиков и двухэтажных строений красного кирпича. Все выглядело каким-то временным и условным на фоне несравнимо более древних сооружений, окружавших деревню. Но при всем том Грегори сразу же почувствовал, что Силбери производит значительно более сильное и таинственное впечатление, нежели забитый до отказа туристами и опошленный Стоунхендж.

В конце широкого проулка, поросшего аккуратно подстриженной травой, между двумя домами Грегори разглядел громадные, неравной высоты мегалиты серого цвета, морщинистые, словно слоновья шкура, расставленные через равные промежутки вокруг внутренней части насыпи. Тучный мужчина в синем комбинезоне с граблями на плече шел по дорожке, что вела как раз вдоль линии мегалитов, и было заметно, что они примерно вдвое выше него. Сразу же за кругом мегалитов поросшая травой лужайка резко обрывалась глубокой канавой, а за ней вырисовывался столь же крутой подъем на насыпь, которую, видимо, столетия успели сделать значительно ниже, чем на заре истории, и все же она поднималась над большинством здешних зданий. Лишь по-зимнему голые ветви деревьев и парочка телевизионных антенн возвышались над местным холмистым ландшафтом.

Облака наконец закрыли солнце, и Грегори сумел рассмотреть небольшие округлости могильных холмиков и курганов по краю насыпи, живописно вырисовывавшиеся на фоне неровных серых облаков. Как далека была представшая ему картина от блестящих и сладострастных удовольствий лондонской жизни!… Грегори охватила легкая дрожь, вызванная отнюдь не только холодом. Даже закоренелый постмодернист способен найти некое мистическое удовольствие в созерцании древних мегалитов.

Какое-то мгновение он даже жалел о том, что так и не удостоился приглашения от престарелой пары, подумав, что пинта-другая пива в дружеской компании сейчас ему совсем бы не помешала. Но их уже не было, и Грегори ощутил другую, совсем не столь уж приятную дрожь от мысли о том, что они исчезли практически мгновенно и без следа. Человек с граблями тоже исчез, и все вокруг пребывало в абсолютной тишине и неподвижности, может быть, за исключением только каминного дыма, что поднимался из труб, разгоняемый резкими порывами ветра. Возможно, Грегори всего лишь показалось, но в нескольких окнах как будто задвигались занавески, и это его немного успокоило. По крайней мере хоть кто-то его заметил.

Грегори направился в сторону местного паба, двухэтажного выбеленного здания, располагавшегося вверх по дороге под небольшим, но довольно живописным уклоном к ней. Над дверями беззвучно раскачивалась вывеска. «Семь сестер» значилось на ней рядом с изображением семи ярких звезд на фоне неровного клочка темно-синего неба. Грегори сразу же узнал их и впервые за несколько месяцев вспомнил о злосчастной конференции по Куку. Это были Плеяды.

Прибытие Кука на Гавайи совпало с празднеством Макахики, каковое предварялось появлением Плеяд на горизонте перед заходом солнца. И как раз где-то в ноябре… Значит, прошел почти год с той печально знаменитой конференции. Грегори содрогнулся. Он представил, что из-за колышущихся занавесок на него глядят сотрудники его кафедры. Мне бы сейчас не помешала кружка пива, подумал он. И небольшой обед неплохо бы согрел.