Антон Уткин - Тридевять земель

Необходимо поднять крестьянина и рабочего до уровня действительно свободного человека не только в его гражданских правах, но в экономическом отношении. Этого требует и самое уважение к его личности, к духовному достоинству человека и безопасность общей гражданской свободы.

Для этого необходимо крестьянину дать землю, рабочего обеспечить от кабального труда и произвола работодателей.

На этом месте зал утонул в рукоплесканиях, люди возбуждённо переговаривались, и нескоро ещё восстановилась тишина, позволившая докладчику продолжить свою речь. Раскланявшись на все стороны, он продолжал:

– Поэтому вместе с установлением основных законов, гарантирующих гражданскую и политическую свободу населения, партия Народной Свободы требует, чтобы одной из первых задач Думы было наделение крестьян землёй и законодательное обеспечение труда. Партия Народной Свободы не задаётся полным переустройством землевладения на основах коммунизма, так, чтобы вся земля была общей, как хочет этого, например, партия социалистов-революционеров; но не говорит она и того, чтобы такая реформа была по существу невозможной. Но скажем решительно, что такое отчуждение частновладельческих земель не должно быть грабежом нынешних владельцев. Оно должно быть произведено за счёт государства, и нынешние владельцы должны получить за свою землю вознаграждение.

Партия народной свободы требует в своей программе осуществимого при настоящих условиях, того, что можно, и, по убеждению партии, можно сделать теперь же. Идеалами, возможность осуществления которых во всяком случае ещё не наступила, она не задается. Мечтать об идеальном строе общества, полном возрождении человечества, никому не возбраняется. Все мы так или иначе верим, что должны наступить лучшие времена для человечества, когда кончатся братоубийственные войны, уничтожится национальная рознь, и все люди будут братья. Но мы должны сказать прямо, что до царства Божьего на земле у нас есть ещё время потрудиться на благо ближнего.

На этот раз благодарность публики длилась ещё дольше.

– Не могу молчать, – громко выкрикнул Траугот, толкнул в бок Сергея Леонидовича с заговорщической улыбкой и поднялся с места. – Господин оратор, позвольте вопрос.

Зал был освещён плохо, и оратор не сразу нашёл глазами Траугота.

– Мы внимательно слушали вас, и сочувствуем всем разумным мыслям, которые партия Народной Свободы предложила нам здесь устами докладчика, но возникает один простой вопрос: как можно поклоняться человеку, который запрещал своим студентам возложить венок на гроб Царя-Освободителя?

Зал возмущённо загудел. Какой-то женский голос истерично выкрикнул:

– Это поклёп на Муромцева, это провокаторы.

Покинули собрание Сергей Леонидович с Трауготом едва не побитые. Их провожали улюлюканьем, свистом и даже бранными словами, которые так не шли к этой избранной публике.

– Вот чего им надо, вот чего они хотят! – возмущался Траугот, но в силу своего лёгкого характера быстро оправился от этого происшествия. – Друзья народа! – презрительно произнёс он.

– Очень наивно думать, что перемена политического режима тоже переменит и всю Россию, – согласился с ним Сергей Леонидович. – Право, формы власти, политические учреждения никогда не переходят целиком из эпохи в эпоху, из союза в союз. Были попытки искусственного, механического усвоения чужих политических форм, но они доказали только невозможность перенесения этих элементов. Под чуждыми влияниями политические и юридические формы и отношения изменяются, но они не переносятся.

– Общих судов не давать, администрации общей не давать, выкупные платежи не уменьшать, – баловство, дескать, всё это, – рассуждал Траугот по дороге домой, окончательно унявшись. – Вот и дожили до того, что крестьяне озверели. Теперь новая песнь: купите для них нашу землю, но заплатите нам по нашей оценке. Как хорошо, право: и землишку продать подороже, и крестьян облагодетельствовать. И всё за казенный счет. Но что такое казна? Это тоже деньги народа и их должен будет заплатить тот же народ.

Наконец в Казань из Петербурга вернулся Игнатьев, племянник известного графа Алексея Павловича, члена Государственного совета. Он сообщил, что в первых числах октября должна была в столице произойти "смута". Царь совещался с ближними. Великий Князь Николай Николаевич виделся с депутатом революции, вёл с ним переговоры об отсрочке выступления. Делегатом был типографщик Ушаков, человек суровый, он застращал Великого князя, объяснил ему, что царь должен жизнью отвечать за ужасные последствия японской войны. Николай Николаевич начал божиться, что не царь виноват в этой войне. "Ведь Вы православный, вы верите в Бога…" – "Ну да, верю" – нехотя отвечал депутат. "Ну, так вот вам крест", – сказал Николай Николаевич и перекрестился. Делегата заверили, что на днях будет решение.