Клаус-Петер Вольф - Под увеличительным стеклом

Когда Катя переступила порог моей квартиры, мать уже ушла на собрание, после которого она хотела еще навестить Эльфриду.

Катя удивленно вытаращила на меня глаза, когда я сказал ей, что моя мать работает с этими самыми «седыми пантерами».

– Почему же я их не нашла в телефонной книге?

– Вероятно, потому, что они внесены под названием: Союз спасения престарелых «Седые пантеры».

– Мы должны непременно установить с ними контакт, – сказала Катя. – Это нам поможет выйти на серьезное дело.

– А репортаж для очередного номера?

– Это не пойдет. Чем мы, собственно, располагаем? Только предположение, что в домах престарелых что-то неладное. С этим далеко не уедешь. Я не хочу выставлять себя на посмешище. Мне нужно знать больше. Увидеть изнутри, что там происходит, в этих домах.

Я не сомневался, что Катя решила разделаться с Менгендорфом. Свой приговор она уже вынесла ему. Теперь ей нужны были только доказательства, факты.

– А кто тебе скажет, что в домах престарелых что-то не так? Мать рассказала мне историю с Эльфридой, которой отказывали даже в печенье, но я думаю, что дело не столько в Менгендорфе, сколько в самом отношении к старым людям в этом обществе. Мне кажется, что между домами престарелых такая же разница, как между отелями. Кто может заплатить, тот и больше прав имеет на…

– У меня идея! – воскликнула Катя, резко взмахнув рукой. – Я попробую устроиться туда санитаркой, а потом сделаю репортаж о доме престарелых в духе Вальрафа. И там все будет – и обвинения, которые выдвигают «седые пантеры», и как обращаются со стариками, и…

– Вряд ли это удастся.

– Почему?

– Потому что тебя там знают.

– Меня знают только в одном доме престарелых, а их целых двенадцать.

– Но Отто фон Менгендорф видел тебя на пресс-конференции.

– А я сменю прическу, перекрашу волосы, надену скромное, платьице, и меня никто не узнает.

– А бумаги? Они же потребуют какой-то документ или что там еще.

– Мне надо найти кого-то, кто бы мне уступил свой документ, за определенную плату, конечно. Ну какая-нибудь безработная медсестра, к примеру. Так всегда делал Вальраф.

Я не сомневался в серьезности ее намерения, и меня мучил какой-то безотчетный страх. Я еще раз попытался отговорить ее от этой затеи.

– Допустим, что тебя возьмут. Но ведь это очень ответственно. Тебе наверняка придется делать все, что должна делать медсестра. Уколы. Давать нужные таблетки. Принимать какие-то решения. А что ты, собственно, можешь?

– Если я провалюсь, так провалюсь. Но я должна попробовать.

Она вскочила с места. По ее энергичным жестам и решительному выражению лица было видно, что она уже не отступится от дела. Сейчас она выпорхнет за дверь, подумал я, и оставит меня одного с моими сомнениями.

Она еще летала по комнате.

– Золотко, мне нужен твой фотоаппарат. Он очень удобный, и им легко пользоваться. Он вполне может уместиться у меня в кармане халата.

Она взяла его с полки и через секунду уже стояла в дверях.

– Я знаю, кто сможет мне помочь, Николя. Моя школьная подруга Рената.

Она щелкнула на прощанье дверным замком.

Я сомневался, что Рената даст втянуть себя в эту махинацию.

Катя узнала у моей матери адрес «седых пантер». Их контора когда-то была обычной жилой квартирой. Комнаты и теперь еще хранили следы домашнего уюта. Мебель была сборная. Кругом лежали газеты, стояли кофейные чашки, бутылки с минеральной водой. Катя представилась журналисткой и подругой моей матери. Пенсионеры обрадовались возможности поговорить с журналисткой. Им не нужно было задавать вопросов, они сами тотчас принялись выкладывать Кате все, что их волновало.

– Мы помогаем не только составлять завещания и организовывать похороны. Это само собой разумеется. Но у нас есть, к примеру, телефонная служба помощи. И нам звонят день и ночь!

Катю усадили в кресло, подали чашку кофе и стали ей рассказывать. Их было трое: Иоганнес Штеммлер, Хильде Кууль и Курт Вайнберг. Начал Иоганнес Штеммлер:

– Вы должны написать, что делают со старыми людьми. Не только фон Менгендорф. Есть и другие учреждения, и даже очень известные. Вы знаете случай с Иоганнесом Брамсом?

– Нет.

– В свое время он был председателем земельного суда. И всю жизнь боролся за соблюдение законности. Даже при нацистах. Поэтому он не мог работать при них даже судьей.

– Да не уводи ты так далеко, Курт. А то надоешь молодой даме! – перебила его Хильде Кууль.