Владимир Леонов - Лабиринт Минотавра

Владимир не мог не знать, что основными задачами оперативно – розыскной деятельности являются выявление, предупреждение, пресечение и раскрытие преступлений. Так, кажется, говорится, в законе. Но никак не их провоцирование. Таким образом, эти опера должны были, в первую очередь, пресечь то преступление, которое еще вчера вменяли ему, а не посредством своих действий провоцировать его. В той же Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод что – то говорилось об этом. Владимир даже вспомнил, что именно. Там говорилось о том, что ничто не может оправдать использование доказательств, полученных в результате провокации органов полиции.

Вспомнив эту выдержку из указанной Конвенции, Владимир горько улыбнулся, потому что прекрасно понимал, насколько сейчас это не только неуместно, но даже и не смешно. Он так же понимал, что, оправдывая противоправность своих действий, уже ищет себе оправдания. И может, даже не перед Законом, а, в первую очередь, перед своей собственной совестью?

Владимир не сомневался в том, что сразу по прибытии в прокуратуру они проведут опознание купюр. Ведь они были уверены, что это именно те деньги, которые ему были переданы Николаем Николаевичем. Это те самые купюры, которые Владимир выбросил в окно из кабинета президента компании и которые через несколько часов, уже после того, как Владимира отпустили под подписку о невыезде, ему привез цыган. Это был тот самый пакет, и Владимир, взяв его, никак не думал, что буквально следом за этим к нему приедут уже знакомые ему опера.

Конечно, после того, что произошло, они не могли не понимать, что эти деньги в любое время могут исчезнуть с их горизонта, чего допустить было нельзя. Надо было действовать, как говорят, по горячим следам. Не исключено, что они проследили за Владимиром, когда тот возвращался домой, и даже видели нечто большее. А поскольку у них практически не было времени для спасения своих денег, они были уверены, что найдут их, если… останется одна маленькая, последняя формальность. Закончить то, что не сумели сделать вчера.

Владимир слышал отрывки телефонных разговоров Алексея, который через каждые несколько минут кому – то звонил и что – то спрашивал. Сейчас Владимир вспомнил, что речь изначально шла о том, что деньги нашлись, Владимир задержан и его скоро доставят в прокуратуру для проведения следственных действий. Ну, конечно, это было именно так. Этот разговор Владимир слышал еще при обыске его квартиры. И как понял Владимир, Алексей говорил об этом не только Николаю Николаевичу, который еще вчера, узнав, что исчезли его кровные деньги, видимо, так же, как и они, не ложился спать из – за внезапно свалившейся на него беды. Алексей ставил в известность об этом еще кого – то, и не исключено, что того же следователя прокуратуры, к которому, как полагал изначально Владимир, его вновь привезут.

Затем Алексей разговаривал несколько раз еще с кем – то. Это уже в пути, после задержания Владимира. И с каждым следующим звонком голос Алексея менялся. Как и его настроение. Было видно, что тот чем – то очень сильно огорчен. Потому в салоне машины и стояла тишина. После каждого разговора второй опер, сидевший рядом с водителем джипа, поворачивался к Алексею, словно о чем – то спрашивая того. И всякий раз Алексей как – то странно смотрел на того, давая понять, что ничего хорошего пока нет. Владимир вдруг вспомнил, что имя коллеги Алексея – Валентин. Ну, конечно, Валентин, как он мог забыть его?

Выстраивая свои догадки, Владимир очень удивился, что привезли его не в прокуратуру, а сразу в ИВС (изолятор временного содержания), где провели предусмотренные особыми правилами не очень приятные, но очень ущемляющие элементарное человеческое достоинство, процедуры. Владимир, сконфуженно улыбаясь, даже спросил, зачем им такой медицинский осмотр? Хотя для рекрута он и староват, но на здоровье пока не жалуется.

Никто даже и не отреагировал на эту неуместную шутку. Закончив обследование голого тела Владимира, так же молча и не спеша обследовали нижнее, затем верхнее его белье. Владимир, будучи догадливым человеком, сразу понял, что здесь не только шутки, но и вопросы не уместны. Понимал, что, попав в чужой монастырь, надо жить по его уставу. Эту народную мудрость он слышал еще в юности, потому уже не обращал никакого внимания на непонятные ему вещи, молча выполняя все, что от него требовали. Владимир старался заставить себя ничего не видеть и ничему не удивляться. Показывая, что, как следователь, он все это знает. Сейчас он должен думать совсем о другом. Правильно ли он поступил, сказав, что деньги его? А что ему оставалось делать?