Владимир Леонов - Лабиринт Минотавра

– Ну, и что же дальше? – спросил Алексей.

– А дальше, произошло то, о чем Вам, уважаемый Алексей, со всей присущей Вашему уму воображением и умением не только фантазировать, но и претворять в жизнь свои фантазии, должно быть уже ясно. Произошло то, что и должно было произойти…

Снисходительно глядя на Владимира и не скрывая своей улыбки, Алексей всем своим видом показывал, что внимательно слушает.

– Так вот, – продолжил Владимир, – когда этот врач вышел из ординаторской и пошел смотреть мальчишку, произошло не – ве – ро – ят – ное!!! На лице того врача был ужас! Он кричал, его сердце разрывалось на части! Он взывал о помощи к Богу! И знаете, почему?.. Умирал его собственный сын! И он уже ничего не мог сделать! Ни – че – го! Время было потеряно. И все из – за этих денег, вся его жизнь в один миг пронеслась перед его глазами. В один миг! Его жизнь состояла в том, что она исчезла!!!

Владимир замолчал. Алексей молча протянул ему сигарету и даже поднес зажженную им зажигалку. Какое – то время оба, думая каждый о своем, молчали. Затушив сигарету, Владимир продолжил:

– Эту историю я не случайно рассказал Вам, Алексей. Я тоже все прекрасно понимаю, но не имею возможности, в отличие от Вас, по понятным нам причинам, опровергать то, что Вы, мягко говоря, нарисовали. Уверен, что когда – нибудь Вы вспомните эту драматическую историю. А выводы делать Вам. Учат ли мертвые живых? Ну, а сейчас, повторюсь: я не признавался в том, что деньги, изъятые в моей квартире, мои. Мне не в чем признаваться. Я пояснил, понимаете? Пояснил, а не признавался, что деньги, изъятые Вами, принадлежат мне. Не знаю, как для Вас, но для меня это два разных понятия! Признаваться, как Вы понимаете, можно только в случае, если ты в чем – то виноват. А в том, в чем Вы меня обвиняете, простите, оговорился, подозреваете, так как мне еще не предъявляли обвинительный вердикт, моей вины нет. До сих пор мне…

Не договорив последней фразы, Владимир замолчал. Он знал, что эта придуманная вдруг им история, которую он только что рассказал Алексею, не что иное, как попытка заставить того задуматься.

Причем именно сейчас он вспомнил про ту самую невидимую нить в своей защите, но, боясь ее вновь потерять, сидел, словно каменный. Он вспомнил, как вчера вечером тот пожилой следователь, просмотрев дело, выбросил какие – то бумаги в корзину. Ну, конечно, это были списки купюр, и Владимир даже заметил на одном из них столбики каких – то цифр. Но тогда он не придал этому никакого значения.

«Тогда что? – продолжал анализировать Владимир. – Может, этих бумаг у них сейчас нет? Но что это меняет? Абсолютно ничего». Внезапно вспыхнувшая какая – то призрачная надежда на чудо тут же потухла. Чего проще достать их оттуда или изготовить новые.

Алексей молчал. О чем он думал в свою очередь? Этого никто не может знать. Он так же внимательно смотрел на Владимира, всем своим видом показывая даже какое – то понимание и сочувствие. Что, мол, поделаешь? Такова «селя – ви». Потому, совсем неожиданно, прозвучал для Алексея вопрос Владимира:

– Почему Вы до сих пор не произвели, как это правильно у Вас называется, опознание? Где протокол этих процессуальных действий? Если он, как Вы сказали, есть, то почему я не присутствовал при его составлении? Или Вы считаете, что суд признает Ваши предвзятые и ничем не доказанные действия правомерными? Или Вы считаете, что суд примет Ваши пояснения, которые Вы называете доказательствами, к сведению? Я в этом сомневаюсь. В отличие от Вас, у меня сейчас пока, я не оговорился, пока, связаны руки, т. е., находясь в изоляции, я не могу доказать иное…

Владимир, видя на лице Алексея недоумение, продолжил:

– Меня подозревают в совершении преступления по факту вымогательства денежных средств, даже в составе преступной группировки, руководителем и организатором которой я являюсь. Это очень серьезное обвинение. И как я понимаю, доказательств тому никаких нет, за исключением заявления Николая Николаевича. Я уже пояснял, что никакого вымогательства с моей стороны не было. У меня был с ним только предварительный разговор по факту его задолженности перед Петром Павловичем. Более того, на эту встречу я был приглашен самим Николаем Николаевичем, и вчера, когда я выходил из его кабинета, Вы меня задержали. Я не исключаю, что у Вас на то были свои собственные основания. Но повторяю, деньги у него я не брал. Да, Николай Николаевич готов был произвести частичный расчет с Петром Павловичем, и даже предложил мне передать часть его долга Петру Павловичу через меня. Но я отказался от этого, так как полномочий на то не имел. А Вы не исключаете того, что Николай Николаевич вводит Вас в заблуждение? Но это не все…