Примером остроумия баснописца служит известный случай в Летнем саду, где он любил прогуливаться. Как – то он повстречался там с компанией молодежи. Один из этой компании решил подшутить над телосложением писателя: «Смотрите, какая туча идёт!». Крылов услышал, но не смутился. Посмотрел на небо и добавил саркастично: «И вправду дождик собирается. То – то лягушки расквакались».
В последние годы жизни у него были серьезные проблемы со здоровьем. В немалой степени способствовал этому лишний вес и грузная фигура. Но работал Крылов до последних дней. Даже за несколько часов до смерти, он попросил перенести его с постели в кресла, но затем, сказав, что ему тяжко, попросил снова лечь.
Крылов жил долго и своим привычкам не изменял ни в чём. Полностью растворился в лени и гурманстве. Он, умный и не слишком добрый человек, в конце концов сжился с ролью добродушного чудака, нелепого, ничем не смущающегося обжоры. Придуманный им образ пришёлся ко двору, и в конце жизни он мог позволить себе всё, что угодно. Не стеснялся быть обжорой, неряхой и лентяем.
Умер он в солидном для середины ХIХ века возрасте – 75 лет, и, как писал современник, «…с истинным христианским чувством, произнеся
слабым голосом « Господи, прости мне прогрешения мои», оставшись в памяти россиян «великим насмешником».
Последним распоряжением умирающего была просьба раздать всем, кто его помнил, по экземпляру своего нового издания басен, который друзья и знакомые писателя получили вместе с извещением о смерти их автора. Все считали, что Крылов умер от заворота кишок вследствие переедания. На самом деле он скончался от двухстороннего воспаления лёгких.
Умер Крылов в кругу семьи, обретенной на закате дней. Отпевание и вынос тела происходили в Исаакиевской церкви в Адмиралтействе, а затем через весь Невский проспект мимо Императорской публичной библиотеки погребальная процессия последовала к Александро – Невской лавре.
Похороны Крылова по торжественности и огромному количеству народа современник приравнял к похоронам Ломоносова. Гроб с телом Крылова был на руках перенесен на Тихвинское кладбище в Александро – Невскую лавру (некрополь мастеров искусства); а 12 мая 1855 в Летнем саду был открыт памятник работы знаменитого П. Клодта – это был первый в имперском Петербурге памятник русскому писателю. Все это подчеркивает неоспоримые заслуги Крылова перед русской словесностью.
Похороны были пышными. Граф Орлов – второй человек в государстве – отстранил одного из студентов и сам нёс гроб до дрог. «Будущее поколение, – писала Северная пчела, – знающее наизусть поучительные рассказы дедушки Крылова, студенты здешнего университета окружили гроб, поддерживали балдахин и несли ордена. При сопровождении гроба в Александро – Невскую лавру множество народу следовало за печальною процессиею и встречало ее на улицах. Отцы и матери провожали добродушного наставника своих детей; дети оплакивали своего любимого собеседника и учителя, весь народ прощался со своим писателем, равно для всех понятным, занимательным и поучительным».
Можно утверждать, что по степени народной любви Иван Андреевич идет след в след Александру Сергеевичу…
Н. В. Гоголь назвал басни И. Крылова «…книгой мудрости самого народа».
***
Список литературы:
– С. Бабинцев. Мировая известность Крылова (И. А. Крылов. Исследования и материалы. Москва, ОГИЗ, 1947, 296 стр.), 274 стр.
– М. Гордин. «Жизнь Ивана Крылова».
– Бабинцев С. М. И. А. Крылов: Очерк его издательской и библиотечной деятельности Главиздат. – М.: – 15 000 экз. (обл.)
– Иван Андреевич Крылов. Проблемы творчества. Л., 1975;
– И. А. Крылов в воспоминаниях современников. М., 1982. Серия литературных мемуаров.
– Гордин М. А. Жизнь Ивана Крылова. М., 1985.
***
Басня Волк на псарне
Волк ночью, думая залезть в овчарню,
Попал на псарню.
Поднялся вдруг весь псарный двор —
Почуя серого так близко забияку,
Псы залились в хлевах и рвутся вон на драку;
Псари кричат: «Ахти, ребята, вор!» —
И вмиг ворота на запор;
В минуту псарня стала адом.
Бегут: иной с дубьем,
Иной с ружьем.
«Огня! – кричат, – огня!»
Пришли с огнем.
Мой Волк сидит, прижавшись в угол задом.
Зубами щелкая и ощетиня шерсть,
Глазами, кажется, хотел бы всех он съесть;
Но, видя то, что тут не перед стадом
И что приходит, наконец,
Ему расчесться за овец, —
Пустился мой хитрец
В переговоры. И начал так:
«Друзья! к чему весь этот шум?
Я, ваш старинный сват и кум,
Пришел мириться к вам, совсем не ради ссоры;
Забудем прошлое, уставим общий лад!
А я, не только впредь не трону здешних стад,
Но сам за них с другими грызться рад
И волчьей клятвой утверждаю,
Что я… – Послушай – ка, сосед, —
Тут ловчий перервал в ответ, —
Ты сер, а я, приятель, сед,
И волчью вашу я давно натуру знаю;
А потому обычай мой:
С волками иначе не делать мировой,
Как снявши шкуру с них долой».
И тут же выпустил на Волка гончих стаю.
Мораль басни:
И волчью вашу я давно натуру знаю;
А потому обычай мой:
С волками иначе не делать мировой,
Как снявши шкуру с них долой.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу