Владимир Леонов - На ступеньках не сидят, по ступенькам ходят. Том III. Державин. Лермонтов. Фет. Тютчев. Крылов

И продолжает:

А Фет писал: « Д еревья поют у Тютчева… Нам приятно понимать, что деревья поют своими мелодичными формами, поют стройностью, как небесные сферы».

Сила стихов Тютчева – это сила подлинности, сила достоверности.

Можно высказаться в таком векторе: Тютчев не сочинял, а лишь не мешал поэзии прорваться из него наружу.

Аксаков, давний друг поэта, писал: «и з глубочайшей глубины его духа била ключом у него поэзия, из глубины, недосягаемой даже для его собственно воли».

История свидетельствует: стихи были настолько его личным, интимным делом, что он стеснялся их печатать. Когда же публиковал (по настоянию друзей), то полностью своего имени не подписывал. Он писал издателю Т. Георгиевскому: « Полностью моего имени выставлять не нужно, только букву «Т». Я не прячусь, но и выставлять себя напоказ перед толпой не хочу».

Сформулируем так: Тютчев был ярким представителем психологической лирики, как Достоевский – психологического романа. Тютчев живет в Душе, он углубляется в Душу, в аниму, психику природы и человека.

Все внешнее, все наружное – задний план, расплывчатый фон, невнятное оправданье. Он не ремесленник, он Демиург, а потому он вне скульптурности обыкновенных описаний. В своей лиричности светотеней он сопоставим с пейзажистом Рембрандтом.

Тютчев – весь в оттенках нервичности, в спонтанности, переломах настроений. Если у Пушкина жизнь – это игра с « обозримыми предметами», зримыми, лепными, то для Тютчева – это игра « смыслами». Ему подходят слова А. Франса: «Даже вечность мы рисуем каждый по – своему , в своем вкусе. У абстрактного, как и конкретного, есть свои краски».

Точно подметил своеобразие поэзии Тютчева другой русский поэт В. Брюсов: « Тютчев стоит как великий мастер и родоначальник поэзии намеков».

И, развивая мысль Брюсова, вполне оправдано авторское определение: Тютчев – это попытки поймать неуловимое и ускользаемое: « не дым, а тень, скользящая от дыма».

Тютчев – адвокат внутреннего мира, находящегося в глубине человека.

Поэт – защитник «слова неизреченного», мысли, всегда остающейся во внутренних тайниках, чертогах человека. Помните: « Моя душа – элизиум теней… ». Его душа – это не внешний мир. Его душа – «мир теней», мир психический. Неизреченное, неведомое, неосязаемое влечет к себе поэта.

Без всяких контекстов и двойственностей, со всей прямотой указов римских императоров, можно утверждать: Тютчев – самый гармоничный поэт России. В его стихах нет ничего лишнего, ничего случайного. Все совершенно закончено, магия совершенства присуща почти всем его стихам. Он музыкален, его стих « сладко сто раз повторять. Стихи его отличаются звуковой сочностью» и удивительной пропорциональностью. Это то, что Тургенев назвал « соразмерностью с самим собой».

Тютчев, если применить метафору, сверхплотная звезда русской поэзии. Стих его короткие, исключительно компакты и весомы одновременно, степень их воздействия необычно высока:

Писал он скупо, часто – афористично. Своим афоризмом, своей формулой: « Мысль изреченная есть ложь» – он повесил над своей головой дамоклов меч – потому и писал коротко и сжато. И потому стихи были бесконечно весомы. Каждая фраза – бесконечная значимость:

«На всей своей ликует воле

Освобожденная душа»

«Над этой темною толпою

Непробужденного народа»

Написал Тютчев немного – тоненькую книжку стихов. Но как об этой книжке сказал Фет: «Муза, правду соблюдая, глядит. И на весах у ней эта книжка небольшая, томов премногих тяжелее»

Тютчев – поэт двойственности, противоречивости, они у его как как кони без узды, как волны моря без Луны – сами приходят и сами уходят:

Поэт и любил раздвоенность (мысль и иррациональное), и тяготился ею, и описывал так:

Как бы двойного бытия».

Двойственность – это и его личная жизнь. По свидетельству сына, « он мог искренно и глубоко любить… и не только одну женщину после другой, но одновременно».

Поразительная сила стихов Тютчева – в их краткости. У него нет эпических, развернутых широко картин. Нет сюжета, нет повествовательности и нет назидательности.