Мартина Моно - Туча

– Я хотела бы выйти, – сказала Кэтрин.

Дождь перестал, но улицы были еще мокрые. Они шли, держась за руки. Когда они попадали в лужу, они смеялись. Они встречали другие пары. В такой час никто не интересуется встречными. Вдоль стен слышался шепот, а выглянувшая из-за туч луна тускло освещала обнявшиеся тени.

Улица была узкая и извилистая Иногда желтый свет уличного фонаря освещал поворот. Из садов тянуло ароматом влажной листвы. Ни Венсан, ни Кэтрин не думали, чем это кончится. «Завтра» было где-то далеко, а эта ночь принадлежала им. «И если утро прозвучит, как удар гонга, мы встанем с усталой медлительностью боксеров перед боем. Кэтрин – мой мировой чемпионат…»

За поворотом улица расширилась. Вдоль улицы тянулась очень низкая стена ограды, за которой шумела бегущая вода и угадывался тенистый сад. Они бессознательно замедлили шаги. Так просто перешагнуть эту стену… Наверное, там тянутся глухие аллеи; по всей вероятности, это один из тех заброшенных садов, где все еще царил кажущийся порядок. Мох покрывает камни, полуразрушенные статуи отмечают перекрестки дорожек, в беспорядке растут цветы.

Стена обрывалась в том месте, где когда-то была калитка; там виднелись две колонны. Разрушенная крыша зияла, как пасть дракона. Перед реальностью желания голубая роза становилась далекой сказкой. Теперь надо было говорить уже не символами.

– Кэтрин, – сказал Венсан, – я не знаю, что со мной происходит. Я не сумасшедший, и если я часто думаю о любви, то это не значит, что я одержимый сексуалист. Простите, Кэтрин, мне эту грубость. Но вы меня потрясли. Никогда в жизни я не переживал ничего подобного. Вы очень хороши, но дело не только в этом. Я не лгу, когда говорю вам, что до нашего знакомства ничего подобного я не испытывал. Кэтрин, вы сама прелесть жизни.

– Венсан, – сказала Кэтрин, – я старше вас. У меня есть муж и двое детей. Все это существует, но сегодня вечером существуете только вы.

Их плечи касались друг друга, но между ними оставалась пустота. Сердца их захлестывались сложностью переживаний. Для Кэтрин с избытком хватило бы забот о Патриции. Почему же все бури обрушиваются одновременно?

«Ты дрожишь от страха за Патрицию, а этот юноша будит в тебе трепет любви. Да, Венсан – это моя туча, это мой дождь из пепла, второе солнце, новый восход. Моя вселенная рассыпается на кусочки. Сама я лечу куда-то, как падающая звезда… Патриция, Патриция, Патриция! Я сжигаю себя».

– Кэтрин, – говорит Венсан, – снова пошел дождь… Ваши губы свежи, как родник.

– Венсан, знаете ли вы, что я на девять лет старше вас и что никакие романтические сравнения ничего не могут в этом изменить?

– Вы – сама мудрость жизни. Хотите, чтобы я рассказал вам еще одну историю?

– Мы, кажется, похожи на Шехерезаду, которая отдаляла день смерти, рассказывая сказки.

– Какой смерти, Кэтрин?

Она затрепетала. Никогда она не чувствовала в себе столько жизни, как в этот вечер. И все же смерть пронизывала всю эту историю.

– Присядем на стену, и расскажите.

– Это из жизни небесных светил. Прядильщица, которую мы называем Вега, любит погонщика. Они знали друг друга на земле, они жили вместе, и то, что они стали звездами, ничего не изменило. Злые силы разъединили их Млечным путем. Они не могут его пересечь и смотрят друг на друга с разных берегов. И только один раз в году, единственный раз, ночью, прядильщица соединяется с погонщиком. Это бывает на седьмой день седьмого месяца. В этот день все птицы мира собираются вокруг Млечного пути. Крыло к крылу они образуют мост, по которому переходит прядильщица. Соединившиеся влюбленные придают небу ослепительный свет бриллиантов. Сегодня наша ночь, Кэтрин.

Позади ждал сад. «Это первый и последний раз, – думала она, – первая и последняя ночь. Я не хочу лгать, я не хочу двойной жизни, я не создана для тайной любви. Сейчас я переживаю прекрасный момент, завтра это будет обман, затем алиби, и кончится тем, что я буду оправдана. Мне кажется, я люблю этого человека, но наша встреча – случайность времени и пространства. Чтобы сохранить друг друга, надо остаться совершенно неподвижными, остановить жизнь – свою, других, движение мира. Так пусть эта ночь будет нашей ночью. И чтобы „завтра“ никогда не наступило. „Отдай мне эту ночь, Патриция. И уже завтра я буду принадлежать только тебе“.

Он был уже по ту сторону стены. Когда она прыгнула туда же, он принял ее в свои объятия.