Владимир Леонов - Слепи мне счастье…

Недаром А. Блок любил цитировать Фета: « Любить есть действие – не состояние».

Исток его напряженной лирики кроется в трагической коллизии… Еще в юности он влюбился в девушку из небогатой семьи Марию Лазич. Она ответила ему взаимностью. Но жениться на ней будущий поэт не смог (как незаконный сын помещика Шеншина). А вскоре девушка заживо сгорела – предполагают, что это было самоубийство…

До конца своих последних дней поэт не мог забыть девушку и простить себя: считал себя виновником ее смерти. Жизненная драма изнутри как подземный ключ питала его поэтический талант. Отсюда – тот напор в лирике, та острота в стихах, которую чувствовали такие тонкие ценители искусства как Толстой, Тургенев, Чайковский.

Стихи поэта – это монологи страдальца, страстные, рыдающие, обращенные к трагически ушедшей из жизни, наполненные раскаяния и смятенья (он называет себя «несчастный палач»).

Сила его чувств такова, что поэт отрицает смерть, не верит уходу любимой в «небытие», не верит вечной разлуке – как Данте, он говорит со своей Беатриче, как с живой:

«Твое небытие». Какая энергия переживания, чтобы ощутить «небытие» как реальность, как действительность, принадлежащие той, с потерей которой не смиряется сердце поэта. Болезненная четкость, нервная напряженность.

Красота в его стихах – это постоянное преодоление боли и страдания, это радость, как руда, добытая из боли; красота в его стихах питается живой жизнью, как капилляры мозга питаются кровью. Гармония – как великая истина для поэта.

«Напряжение» – емкое слово, определяющее фетовский стих, «паутинку» индивидуальной гармонии, конкретную крупицу его творческого бытия, где не обновка и польстительные речи, а талант имеет вес.

Жизнь берется в стихах Фета в миг ее наивысшего напряжения, миг счастья, в момент страсти, экстатического, наивысшего подъема:

В каждом его стихотворении – пружина. Его поэзия – это всегда преодоление земного притяжения, это всегда взлет, разбег, рывок подняться и заглянуть запредельно:

Для Фета жизнь всегда риск; он осознанно отказывается «от излишних запасов равновесия»; жизнь представляется ему ласточкой, обладающей молниевидным крылом. По словам поэта, он живет, чтобы стихии чуждой, запредельной… хоть каплю зачерпнуть:

Свое жизненное кредо Фет выразил в следующих словах: он тот, кто в состоянии броситься с седьмого этажа вниз головой с непоколебимой в верой в то, что он воспарит по воздуху.

Фетовским стихам присущи импрессионистическое своеволие, смелая артистическая прихоть; образы его порой смелы и динамичны, а сравнения – экспрессивны:

Фет относится к миру осязательно, чувственно – в нас вопиет всесильная природа. Никто в русской поэзии не чувствует природу так, как Фет. Сама органика мира и органика стиха связаны у него в единое целое – мысли у него рождаются стихийно, сами по себе, что создает эффект ослепительной неожиданности:

Несмотря на внутренний трагизм, а может быть, благодаря ему, Фет – один из самых солнечных поэтов мира («Я пришел к тебе с приветом», «На заре ты ее не буди» и т. д.). Толстой писал Фету: «Я свежее и сильнее вас не знаю человек а». Они были разными: и как характеры, и как таланты. Поэтому Фет так говорил о своих отношениях с Толстовым: « Мы обнимаемся, но осторожно, как будто у меня пальцы в чернилах, а у него в мелу».