Чак Паланик - Снафф

Как и все эти дилдо Бранча Бакарди и влагалища Касси Райт – в тумбочках возле кроватей и в бардачках автомобилей.

Я мог бы рассказать Бакарди, что первые электрические вибраторы появились в продаже еще в 1890-х годах. Первые бытовые приборы, которые были электрифицированы – это швейная машинка, вентилятор и вибратор. Американцы начали пользоваться электровибраторами на десять лет раньше, чем электрическими пылесосами и утюгами. На двадцать лет раньше, чем электрическими сковородками.

Черт с ним, с домашним хозяйством – главный наш приоритет всегда располагался у нас между ног.

Девочка-ассистентка проходит мимо, держит в руках пакет из-под картофельных чипсов, набитый доверху бумажными салфетками, измазанными в крови. В крови того актера с разбитой губой. Красная кровь и оранжевая крошка со вкусом барбекю расплываются по белой бумаге. Поравнявшись с Бранчем Бакарди, девочка останавливается на пару секунд, и он бросает в ее пакет комок туалетной бумаги, пропитанной кровью из его порезанного соска.

Глядя на девочку, мальчик с цветами, актер номер 72, говорит:

– Я ее ненавижу. – Он сжимает руки, сминая прозрачную пластиковую пленку, в которую завернуты розы. Кулаки сжимаются все крепче и крепче – пока шипы не протыкают пленку.

Глядя на девочку-ассистентку, актер номер 72 говорит:

– Я бы поспорил на что угодно, что эта стерва выбрасывает все письма, которые приходят на имя Касси Райт, независимо от того, что там внутри и как сильно хочется человеку сказать Касси, как много она для него значит.

Если он подойдет, Бранч Бакарди, я расскажу ему о Ватикане и о смотрителях музея с их пыльными ящиками, где хранятся бесценные, безликие, пронумерованные члены.

Внутри его медальона лежит что-то такое, что не видно другим, но сам Бранч Бакарди долго разглядывает это «что-то». Если мерить по фильмам, которые крутят вверху, он разглядывает свой секрет в течение одновременного совокупления одной женщины с тремя мужиками… двух минетов… и одного клиторального оргазма.

И знаете что? Бакарди поднимает глаза и опять смотрит прямо на меня. И захлопывает медальон.

В нашу самую первую встречу с мисс Райт я спросила, что ей известно о римской императрице по имени Мессалина.

Наша первая встреча проходила в кафе. Мы пили капучино и постоянно толкались коленями под маленьким столиком с мраморным верхом. Мисс Райт сидела на стуле боком и смотрела в окно. Положив ногу на ногу – так, как якобы не надо сидеть, если не хочешь заработать себе варикозное расширение вен. Она смотрела в окно, не следя взглядом за теми, кто проходил мимо. Не обращая внимания на собак с поводками и на младенцев в колясках. Не глядя на меня, мисс Райт спросила, знаю ли я об актрисе по имени Норма Толмедж?

Или о Вильме Банки? О Джоне Гилберте? О Карле Дейне или Эмиле Яннингсе?

Ее накладные ресницы, увеличенные с помощью туши, не моргали вообще, даже не шевелились. Мисс Райт рассказала, что Норма Толмедж была звездой немого кино. Звездой первой величины, самой кассовой актрисой в 1923 году. Получала три тысячи писем в неделю – от восторженных зрителей. В 1927 году она совершенно случайно наступила на влажный бетон перед зданием кинотеатра «Китайский театр Граумана» и положила начало легендарному двору с отпечатками рук и ног знаменитых актеров.

А через пару лет после этого случая в Голливуде начали снимать звуковое кино. Несмотря на упорные занятия по постановке голоса в течение целого года, Норма Толмедж открывала рот – и выдавала пронзительный бруклинский визг. Джон Гилберт, ведущий голливудский актер, читал свои реплики тоненьким, звонким голосом, похожим на писк канарейки. Мэри Пикфорд, игравшая девочек и молоденьких женщин, говорила грубым и хриплым басом, как какой-нибудь дальнобойщик. Реплики Вильмы Банки совершенно терялись в ее венгерском акценте. Реплики Эмиля Яннингса – в его немецком. Реплики Карла Дейна буквально тонули в его сильном датском акценте.

На улице было пасмурно и темно. Навес над окном создавал дополнительное затемнение. Мисс Райт сидела, глядя на свое отражение – на отражение своих глаз и губ в оконном стекле кофейни, – и говорила:

– Джон Гилберт не снялся больше ни в одном фильме. Спился и умер в возрасте тридцати семи лет. Карл Дейн застрелился.

Все эти звезды, легендарные, великие актеры – все они сгинули в один миг.

Подлинный факт.

То, что сделало с ними звуковое кино, говорила мисс Райт, то же самое делает с нынешним поколением актеров технология видео высокой четкости. Слишком много информации. Передозировка правды. Сценический грим выглядит неестественно. Совсем не как кожа. В наши дни – уже нет. Губная помада смотрится, словно красная жирная смазка. Тональный крем – точно слой штукатурки. Раздражение от бритвы и вросшие волоски – с тем же успехом это могли быть и пятна проказы.