Хантер Томпсон - Ромовый дневник

– «Нормальный?» – воскликнул Боб. – Эх, тебя бы сюда пару вечеров назад! Он же этот стол перевернул ни с того ни с сего!.. Вот этот самый стол! – Для верности Боб хлопнул по столешнице. – Невесть почему, – повторил он. – Сгреб нашу выпивку на пол, а потом – раз! – и опрокинул стол на одного злосчастного дурня, который и сам-то не понимает, что говорит… А вдогонку пообещал его растоптать! – Фотограф покачал головой. – Вот уж не знаю, откуда Лоттерман его выкопал. Бедняга до того его боится, что с ходу одолжил сотнягу, а Йимон пошел и махнул ее на какой-то мотороллер. – Он горько рассмеялся. – А теперь выписал себе девицу, чтоб она с ним жила.

Появился негр с пивом, и Сала мигом снял бутылки с подноса.

– Только безмозглые дуры и могут сюда ехать. Девственницы чертовы… Истерички. – Он погрозил мне пальцем. – Смотри, Кемп, заедут у тебя шарики за ролики в этом месте, попомни мои слова. Тут любой свихнется.

– Ну, не знаю. На самолете была одна хорошенькая молоденькая штучка… – Я улыбнулся. – Пожалуй, попробую завтра ее отыскать. Наверняка где-то на пляже загорает.

– Лесбиянка, поди. Тут их знаешь сколько? Так и кишат. – Он потряс головой. – Тропическая гниль – вот что такое вечная выпивка без секса! Я уже с ума схожу… того и гляди распсихуюсь!

Пришел Трубочист с двумя свежими бутылками пива, Сала жадно их схватил. В ту же секунду в дверях показался Йимон, увидел нас и направился к нашему столику.

Сала издал мученический стон.

– О господи, только его не хватало, – пробормотал он. – Йимон, не топчи меня, а? Я ничего плохого в виду не имел.

Йимон улыбнулся и присел рядом.

– До сих пор скулишь из-за Моберга? – Он рассмеялся и повернулся ко мне: – Роберт считает, что я с Мобергом жестоко обошелся.

Сала что-то проворчал насчет поехавшей крыши.

Йимон вновь рассмеялся.

– Наш Сала – самый древний старец во всем Сан-Хуане. Тебе сколько, Роберт, под девяносто?

– Что ты ко мне лезешь со своей дурью? – выкрикнул Сала, вскакивая с места.

Йимон кивнул.

– Роберту нужна женщина. Ему болт давит на мозги и не дает думать.

Сала простонал и зажмурился.

Йимон побарабанил пальцами по столу.

– Роберт, улицы полны шлюх. Ты бы хоть разок кругом себя осмотрелся. Пока я сюда ехал, видел их столько, что захотелось схватить себе штучек шесть, да и завалиться голышом прямо в середку, чтоб они по мне ползали как щенята.

Он рассмеялся и знаком позвал официанта.

– Скотина ты, – буркнул Сала. – Та девочка здесь и дня не пробыла, а ты уже размечтался, как по тебе шлюхи будут ползать. – Он рассудительно покивал головой. – Наживешь себе сифилис… Пошатайся по проституткам, потопчи своими ножищами и в скором времени вляпаешься в кучку.

Йимон оскалился в ухмылке.

– Ладно, Роберт. Считай, что меня предупредил.

Сала вскинул лицо.

– Так она еще спит? Я когда смогу вернуться в свою собственную квартиру вообще?

– Как только мы с нее съедем, – ответил Йимон. – Конечно, придется одолжить твою машину: на мой-то скутер пожитки не влезут.

– Господи, – прошептал Сала. – Йимон, ты чума, вот ты кто… Паразит вампирский.

Тот расхохотался.

– Зато ты, Роберт, добрый самаритянин. Тебе воздастся. – Он пропустил мимо ушей фырканье фотографа и вновь повернулся в мою сторону: – С утренним рейсом пожаловал?

– Ну, – сказал я.

Он усмехнулся.

– Шено говорит, что с ней в самолете летел один молодчик и всю дорогу избивал какого-то старика… Это был ты?

Я простонал, чувствуя, как меня вместе со столиком накрыл невод греха и дурацких совпадений. Сала подозрительно на меня уставился.

Тогда я объяснил им, что сидел возле престарелого психа, который вздумал прямо по мне пролезть.

Йимон расхохотался:

– А Шено решила, что ты псих… Говорит, ты еще в аэропорту на нее пялился, а потом набросился на несчастного старика… и продолжал его избивать, даже когда она выходила из самолета.

– Иисусе Христе! – вскрикнул Сала, даря мне гадливый взгляд.

Я покачал головой и попробовал обратить все в шутку, недовольный сложившимся образом: хам-приставала, склонный к рукоприкладству, да еще в отношении престарелых. Нет, такого рода рекомендации человеку на новом месте ни к чему.

Йимон вроде бы позабавился историей, но вот Сала совершенно определенно смотрел недоверчиво. Я заказал еще выпивки и поторопился сменить тему.

Мы просидели несколько часов за разговором и ленивым потягиванием из стаканов, убивая время под дребезг убогого пианино. Нотки выплывали из патио, придавая ночи безысходный, меланхоличный тон.