Александр Прозоров - Репортаж о черном мерседесе

Инспектор некоторое время молчал, задумчиво оглядывая мою фигуру, однако сотовая трубка сквозь рубашку и легкие брюки нигде не просматривалась. Хотя бы потому, что ее у меня отродясь не было.

– Ладно, подожди, – он вытащил из наплечного кармана рацию, что-то подкрутил и попросил: – Таня? Это седьмой. Ты меня с абонентом можешь соединить?

Рация хрюкнула нечто непонятное, и инспектор протянул ее мне:

– На.

Я покрутил ее в руках, не очень понимая, как нужно пользоваться: два потенциометра, большая плоская кнопка сбоку и три лампочки – две зеленых и одна красная. Светились все.

Тут рация еще раз хрюкнула, а потом чистым ясным голосом спросила:

– Сергей, это ты? Подъезжай ко мне, – а дальше пошли короткие гудки.

– Ну что, – поднял я глаза на милиционера. – К нему вы меня тоже сопровождать будете?

– Сам доедешь, не маленький, – он отобрал рацию и решительно зашагал прочь. Похоже, честно выполненное поручение инспектору совсем не понравилось.

Предстоящая встреча вызывала у меня двоякие чувства. Деловые контакты с Валерием Алексеевичем возникали у меня дважды и, по странному стечению обстоятельств, оба раза находились активные желающие лишить меня жизни, здоровья и свободы. С другой стороны – оба раза мне «на жизнь» доставались хорошие «чаевые», без которых я нынче не то что Елену Прекрасную салатиком из весенних овощей угостить – за водопроводную воду заплатить бы не смог. А тут еще бензин дорожает, масло в двигателе надо менять, у Леночки день рождения на носу… В общем, приглашение подействовало на меня, как взгляд удава на кролика – залезать в зубастую пасть ужас как не хочется, но долг велит.

Аскетический кабинет Валерия Алексеевича за прошедшие месяцы ничуть не изменился. Разве только сам он немного осунулся, да секретарша исчезла – но она вполне могла и выйти на пару минут.

– Садись, подожди минуточку, – он немного постучал клавишами на клавиатуре компьютера, потом погонял по коврику мышку, удовлетворенно кивнул и откинулся в кресле. – Извини, кофе предложить не могу, Виктория моя в декрет ушла.

– Эта, которая косоглазенькая? – кивнул я на дверь.

– Вот именно! – в сердцах фыркнул он. – Тридцать шесть лет, косоглазая, кривоногая, и все одно – в декрет! Мочи моей нет с этими секретаршами! В следующий раз только лесбиянку буду брать. И только после медицинского подтверждения.

– Что они там подтвердить-то могут? – пожал я плечами. – В мозги со стетоскопом не залезешь.

– Пусть подтвердят, что с мужиками не путалась, – Валерий Алексеевич открыл верхний ящик, достал лист плотной машинописной бумаги, несколько секунд вглядывался в него, потом протянул мне: – Она тебе не знакома?

Не знаю, можно ли называть фотографией изображение, отпечатанное на цветном принтере, но качество его соответствовало высшим стандартам. На картинке улыбалась тонкими губами остроносая, кареглазая девчонка с длинными прямыми волосами, которые не помещались под розовую вязаную шапочку класса «петушок». В руках она держала огромного плюшевого мишку. На заднем фоне маячили кроны деревьев, две заводские трубы и далекий лыжник. Лицо казалось кого-то слабо напоминающим, и потому я несколько минут сосредоточенно копошился в памяти, но в конце концов сдался, отложил портрет и покачал головой.

– Нет, никогда не видел. Это что, новая секретарша?

– Это моя крестная дочь, – хмуро отрезал он, резко встал из-за стола и отошел к окну.

– Извините, – попытался я сгладить неловкость. – Неудачная получилась шутка…

– Ерунда, – вздохнул он, – к «розовым» я отношусь спокойно. Чай, не «петушиное» племя. Пусть бы баловалась, если охота.

Валерий Алексеевич надолго замолчал. Через пару минут у меня появилось желание прервать тягостную паузу, но его удалось подавить в зародыше – хватит уже, одну глупость сморозил.

– Ладно, – наконец оторвался он от созерцания детской площадки перед домом и, вернувшись за стол, кивнул на «картинку». – Возьми снимок себе. Понимаешь, два дня назад она исчезла. Сегодня уже третий пошел.

– В милицию обращались?

Глупый, вообще-то, вопрос: наши «органы» заявления о пропаже людей только после трех суток отсутствия принимают.

– Естественно. И начальнику управления звонил, и пять тысяч долларов обещал тому, кто поможет. Бесполезно. Сам понимаешь, если по «горячим следам», в первый день не нашли – значит, «глухарь».

– Да нет, потом тоже находят…

– В десять раз реже, – закончил мою фразу Валерий Алексеевич. – Ищут они, конечно, ищут. Надеюсь, найдут. Наверное, ты уже понял, зачем я тебя пригласил?