Александр Прозоров - Репортаж о черном мерседесе

– Мурадов? Да никогда. Ты, Сережа, видел звон, да не слышал где он.

– Не понял.

– Ох-хо-хо-хо-хох, – покачала головой Аллочка, наполняя рюмки, – какие вы все, умники, бестолковые. Начнем с начала. Издательство чье?

– Частное.

– Приватизированное, – поправила она.

– Ну и что?

– При приватизации у нас в стране пятьдесят один процент акций всех предприятий оставался государству. Контрольный пакет. В крупных корпорациях эти пакеты шумно передали в доверительное управление тем или иным банкам. В средних – тоже решили этот вопрос. А в мелких и не прибыльных – оставили на самотек. Разве за ними за всеми уследишь? Вот болеющий за дело заместитель начальника КУГИ и попытался использовать с пользой контрольный пакет издательства. Фактически он получил все права владельца.

– И тут же разорил… – вставил я.

– Ну и что? Он всегда может сказать: «Хотел как лучше, а получилось как всегда. Извините, я дурак», а дурость уголовно не наказуема. К тому же, это – не его издательство. Оно государственное. Мурадова в любой момент могут снять, перевести, повысить в конце концов! И он сразу лишится контроля. А вот что касается холдинга – то тут акции уже как бы не совсем государственные. Правда, и не совсем его. Вот напишешь ты статью, обвинишь его в воровстве, а он – тут же в суд на тебя, за клевету. Смотрите, покажет, здесь они все, акции, ничего я себе не прибрал, ни одной в карман не положил. Все – почти государственные.

– А в чем тогда смысл?

– Смысл в том, что для пополнения бюджета он предлагает продать пакеты акций некоторых госпредприятий, – у Аллы опять опустела рюмка и она поставила ее на стол. – Сам же объявляет конкурсы, сам же на них побеждает, сам же ничего не платит, поскольку сам же и контролирует. Расходы только на оформление, да на авансовые платежи. И холдинг, который ты нашел, получает… Сколько ты говорил? Семь новых предприятий. И начинает их точно так же сосать, как паук муху. Их не жалко, они тоже почти казенные. А акции по все той же схеме переоформляются на третью фирму. Скажем, «Великий Дима». А потом вдруг – бац! – она хлопнула в ладоши. – Холдинг исчезает. Разоряется, самораспускается, пропадает, документация его сгорает к чертовой матери, воруется или просто теряется и на поверхности остаются две конторки, не имеющие между собой никакой связи – Халфиесохлое издательство и процветающее, полностью частное, владеющее семью-семь контрольными пакетами всякой всячины предприятие «Великий Дима». А поскольку никакой доказуемой связи между этими фирмами нет, то процветающую контору Мурадик может смело называть своей. Эти акции уже чисто его, их никто и никогда не отнимет. Вот теперь можно смело идти на повышение – тылы чисты.

– Почему именно на повышение? – не выдержал я.

– А куда же еще? – удивилась она. – Взяток он не берет, не ворует, за дело радеет, о бюджете заботится. Конечно, на повышение. Что-то мне этот ликер в голову ударил… – Тем не менее она налила еще и предложила: – Возьми-ка бумажку и карандаш. Считай: каждый работник получает порядка ста долларов.

– Ну, это ты загнула, – возмутился я. – Тут народ и тридцати в месяц не получает.

– Так не бывает, – отмахнулась она, – на тридцать в месяц не проживешь, с голоду опухнешь.

– Но ведь живут!

– Ладно, – отступила она, – пусть будет семьдесят пять. За год это сколько? Девятьсот баксов. Сколько там работает народу? Сто человек. Значит, всех их он «опустил» на девяносто тысяч долларов. В нашей стране доля оплаты труда в стоимости продукта составляет в среднем пять процентов. Раз в издательство не вернулось ничего, значит хозяину досталось…

– Миллион восемьсот, – прошептал я.

– На это все он прикупил семь фирмочек. Пусть в среднем они окажутся примерно такими же по доходности. Перемножь.

– Двенадцать миллионов шестьсот тысяч.

– И за год он каждую превратит еще в семь…

– Восемьдесят восемь двести…

– Дима Мурадик, не имея ни копейки, за два года собирается получить девяносто миллионов долларов. Ну как, ты по-прежнему считаешь его идиотом?

– Девяносто миллионов долларов… – шепотом повторил я. – Естественно, за такие деньги убьют, не моргнув глазом.

– Ах, оставь, – отмахнулась она, – наши чиновники – это тихие мелкие жулики. Сколько бы они ни украли, а на убийц все равно не тянут.

– За девяносто миллионов долларов…

– Убийство привлечет внимание, – перебила Алла, – начнется расследование, проверки, ревизии. Под такой лупой ему и цента не заработать. Нет, он просто пожалуется знакомому начальнику отделения, тот настропалит парочку подчиненных, из тех, что «на крючке», и тебя в лучшем случае задержат за воровство, а в худшем – остановят за мелкое хулиганство.