Александр Прозоров - Совесть вне памяти

– Что? – Борисов сразу понял, что она опять скрывает какую-то мысль.

– Саша, ты не будешь плохо про меня думать?

– С чего бы это вдруг?

– Саш… – она на несколько секунд прикусила губу, а потом прошептала. – Я хочу, чтобы мы… сделали… это… не в темноте… – и вдруг, ойкнув, смолкла: к ним понуро двигалась Наира.

– Улетел? – осторожно спросил Борисов.

Наира кивнула.

– Он обещал вернуться, – тихо добавила она. – Если получится.

Натужно взвыв турбинами, по взлетной полосе промчался лайнер и поднялся в пасмурное небо. Возможно, это был самолет Арсена.

– Будет жаль, если мы с ним больше не увидимся, – честно признал Борисов.

Несколько минут они провожали самолет глазами, а потом они пошли на автобус.

До Бабаево от Московского вокзала они доехали всего за шесть часов, а вот от Бабаево до Григорьевской добирались почти сутки. Автобусы по лесным грунтовкам ходили всего два раза в день, а ехать пришлось с пересадкой.

– Когда погибли родители, – рассказывала Тамара, – мы вернулись домой, а там уже пепелище. Помыкались по соседям, а куда деваться? Никому не сладко. Вот и решили в мирные края поехать. Беженцев только в городах не любят, а в деревнях рабочим рукам всегда рады. Мы ведь не в захребетники набивались. Когда сюда приехали, нам даже полдома дали. Не жилого, правда. Но у Яши руки золотые, он его быстро до ума довел. Брата учиться определили. На сварщика. А я к вам поступать поехала. На экономиста. Повар ведь там ни к чему, все к домашнему привыкли. А экономист нужен. Время такое.

Последние пять верст пришлось идти пешком, и в Подберезье они добрались, когда уже завечерело. Деревенька выглянула из леса розоватыми квадратами окон, уличного освещения не было и в помине – не добралось еще сюда электричество. Нужный дом отличался опрятным двором и забором – большего в темноте не разглядеть. Под звонкий лай Тамара, забыв о Саше, забежала на крыльцо, распахнула дверь и скрылась внутри. Борисов, усмехнувшись, решил подождать на улице. Минут через пять Тома снова появилась на крыльце вместе с объемистой бабкой в длинной широкой юбке, черной кофте и темном платке.

– Саша, знакомься. Это бабушка Алина.

– Очень приятно, – вежливо улыбнулся Саша.

– Что ж вы на дворе стоите? Проходите в дом, – пригласила бабка.

Сашу женщины оставили в комнате, а сами засуетились на кухне, готовя стол.

Изба оказалась жарко натопленной. Борисов снял куртку, засучил на рубашке рукава, прошелся по комнате. Снял с полки книгу, полистал. «Типы шин и их эксплуатация» – явно на любителя.

Заглянул Тамарин брат – высокий хромой парень со сломанным носом выглядел намного старше своих лет. Увидев Сашу он вздрогнул, будто его ударили, замер на несколько секунд, потом молча развернулся и ушел.

«Кажется, родственникам я не нравлюсь, – подумал про себя Саша. – Придется невесту воровать».

– Яшы здесь нет? – заглянула в комнату Тома, воровато оглянулась, и тихо, бесшумно, коснулась его губ губами. – Сейчас, пойду его поищу. Он, наверное, курит здесь поблизости.

– Давай я схожу. У вас и так хлопот много.

Борисов вышел из дома, огляделся во дворе, шагнул за калитку. В небе висела полная луна, но разглядеть что-либо было трудно. В звенящей ночной тишине доносилось поскрипывание высоченных сосен из недалекого леса. Под высоким густым кустарником, немного дальше по тропинке, алел огонек. Саша направился туда.

Послышалось поплевывание, огонек погас. Парень выступил навстречу.

– Ты меня помнишь? – хрипло спросил он.

– Да. Ты Тамарин брат.

– И все? – Яша вышел из тени кустов. В лунном свете блеснуло лезвие длинного кавказского кинжала.

Липкий холод забился внизу живота.

– Яша, ты чего?

– Ты помнишь, русак, как убил мою мать, моего отца? Как над сестрой изгалялся, помнишь?

– Я? – Борисов ощутил в спокойном голосе дыхание смерти, и сознание его заметалось в закоулках памяти, пытаясь найти способ спасения, тело обдало жаром. – Ты меня с кем-то путаешь…

– Нет, и твоя чистенькая на этот раз физиономия с толку меня не собьет. – Парень медленно наступал, держа кинжал перед собой.

– Этого не было… – Борисов отступил на пару шагов, а сознание кольнуло нечто знакомое, ужасающе привычное. Надежно спрятанный путь к спасению. Мысль ударилась в глухую стену памяти, за которой таилось… Что?

– Не было? А шрам у тебя на руке откуда?

– Не помню…

Тонкие струйки потекли сквозь стену… Учебка. Госпиталь… Жаркое солнце…