Ярослав Астахов - Лезвие осознания (сборник)

Он поминался в разговорах людей так часто, что вскоре появилось и привилось повсюду сокращенное его имя: ТЕРИЙ .

Его резиденция была устроена на дне моря. Точнее – одного из удаленных от континентов участков мирового Океана. Подводные работы съели астрономическую сумму, но именно такое расположение обеспечило наилучшую защиту от метеоритов и террористов.

Географические координаты Терия не знали даже политики. Подводные суда, намеренно или случайно заходившие в Сектор Ноль, уничтожались автоматически и без предупреждения. После жестокой дискуссии – а на самом деле виртуозно просчитанной пропагандистской кампании – Планета согласилась платить кровавую дань ради безопасности своего главного нервного узла.

Подобные жертвоприношения, впрочем, совершались не часто. Навигационные компьютеры судов – как и вообще любые сколько-нибудь мощные процессоры, будь то в море, в воздухе, в космосе или на суше – автоматически поддерживали связь с Терием. И курс, в конечном счете, определял он.

И офисный компьютер фирмы, в которой работал Павел, конечно, был связан с Терием. На предприятии был автоматизирован пропускной режим. И утром этого дня, как всегда, сенсор автоматически считал номер со лба появившегося в проходной Павла. И передал на процессор. А сей последний регулярно обновлял базу данных, сверяя с матрицами, хранящимися в глубинах Терия. И Павел был не допущен. И означать это могло лишь одно: Великий Зверь полагал, что Трифонов на фирме более не работает.

Вот это и разумел вахтер, употребив идиому «у вас на лбу так написано».

– Терий не ошибается ! – выдал старик и еще одну, убедительности вящей ради.

– Но почему, на каком таком основании я уволен? – простонал Трифонов.

– Посмотрим, почему вы уволены.

Равнодушно-снисходительный вид, с которым старик нажимал на клавиши, призван был внушить мысль, что будто бы он делает великое одолжение. Но выцветшие глаза блестели от неуемного любопытства…

И вдруг морщинистое лицо привратника во мгновение ока стало белей бумаги.

И жалкие остатки его волос встали дыбом. И заметался взгляд судорожно между лицом Трифонова и монитором и… в следующую секунду вахтер, опрокинув стул, отскочил от перегородки и вжался в стену.

– Терий!.. не!.. ошибается!.. – бессмысленно бормотал старик. И неожиданно отчаянным усилием он перемахнул высокий барьер и помчался по коридору к лифтам.

Трифонов покачал головой и выдохнул. Он был человек практический, и потому не стал строить в уме гипотезы, призванные объяснить столь странное поведение. Он просто перегнулся через барьер и заглянул в монитор.

Нет, у него волосы не поднялись дыбом.

Потому что в те первые минуты Павел не сумел еще в полной мере осознать, что значило для него увиденное.

А на мониторе сияло:

Трифонов Павел Федорович автоматически сокращен как УМЕРШИЙ .

Несколько секунд «умерший» неподвижно стоял и… просто смотрел . А в здании предприятия уже вовсю завывала сигнализация. (Твоя работа, дохлятина! Старый паникер, дебил! Верит в живые трупы , наркоман «Сетевой Газеты»…)

Со службой безопасности фирмы Трифонову связываться не хотелось вовсе. Ведь Павел знал, какие там работают люди. А некоторых он даже рекомендовал и сам.

Тем более, не вдохновляла перспектива общения с блюстителями сейчас, когда в голове стоял полнейший сумбур.

И Трифонов поспешил покинуть вестибюль.

Он отправился… точнее будет сказать, ноги принесли его сами ко входу в знакомый бар. В старый добрый, где укрывался он всякий раз, как только уровень стресса становился чрезмерным и угрожал сказаться на работоспособности.

Это была не лень, а благоразумно рассчитанный маневр опытного работника. Необходимый тайм-аут, который позволял не «сгореть», а, напротив, с удвоенной силой вгрызться потом в ожидающие задания.

Сей навык стал у Павла рефлексом («собака Павлова», х-м…): Трифонов ничего еще не решил – да и в таком ли он был тогда состоянии, чтобы что-то решать ? – а самовластный некий автопилот вынес уже его на это приветливое парадное.

Украшенные резьбою створки пропали в стенах, среагировав на появление Павла. Причем исчезновение свершилось под аккомпанемент музыкальной фразы из популярного эротического сериала. Открылся полумрак холла, уютный, и показался в нем, в глубине, проем свободной кабинки, оконтуренный бегучими огоньками. И Трифонов привычно пошел на их зыбкий свет, и сел в кабинке за столик, и в это же мгновение вкрадчивый симпатичный голос пропел ему: