Олег Метелин - Сунг

Ожидая в каждую минуту очередного залпа (минометчики почему-то взяли паузу и не стреляли), Саранцев вполголоса материл Мао Дзэдуна (хотя тот был уж совсем не причем) и ожесточенно чиркал липовым «зиппо». Чувствуя кончиками обнаженных нервов, что следующие мины будут точно «их», он отшвырнул огниво в сторону, вспомнил Бога и наудачу пальнул ракеты в небо.

Несколько секунд Саня с замиранием сердца следил за чуть видными точками, пока они не вспыхнули ярко зелеными звездочками.

– Тьфу, блин… – облегченно выдохнул он, – Хоть здесь повезло!

Минометчики больше не стреляли. И Саранцев успел пожалеть выброшенную зажигалку: наверняка у нее просто покрылся нагаром фитиль, и китайцы с их новой экономической политикой и рьяным коммунистом Мао были не виноваты…

– Полезли вниз, – обратился Саня к Николаю, – Реконгносцировку мы провели не очень удачно. Надо сваливать, пока нас здесь не накрыли. Тебе этот обстрел не кажется странным?

Тот в ответ мотнул головой:

– Кажется, но в голову ничего не приходит.

«А чего тут „приходить“, – подумал офицер, – Обычный отсекающий огонь. Для того, чтобы мы дальше не сунулись. Кто может знать про наше присутствие? Только „духи“. А „духи“ от кого? К гадалке не ходи – от моего напарника!»

У подножия горы они перевели дух. Откинувшись спиной на валун, Саранцев следил за каждым движением проводника. Тот, словно не замечая подозрительного прищура офицера, спокойно опустился на землю, и полез в нагрудный карман «пакистанки».

Саня, стараясь ни малейшим движением не выдать свое волнение, аккуратно взвел курок пистолета, рукоять которого сжимал уже с половины спуска.

«Стрелять буду через карман, – подумал он, – Вытащить ствол не успею. Ну, чего ты медлишь?…»

Кисть Николая медленно, сантиметр за сантиметром появлялась из-за обшлага куртки. Саранцев словно невзначай вздохнул и слегка повернулся к проводнику боком. Теперь ствол «глока» сквозь ткань бушлата целил точно ему в грудь.

«Как только он выпрямит руку, стреляю…» – мелькнула у Сани мысль.

– Зря вы так, товарищ старший лейтенант, – донеслось до него.

– Чего зря? – спустя полминуты ответил Саранцев.

– Не верите мне, – ответил проводник, – И пистолета у меня за пазухой нет. Там пакетик с насваем. Можно, я руку достану? А то выстрелите еще…

Чувствуя, как краска прилила к голове, Саранцев опять ответил не сразу. Прошла томительная минута, другая…

– Доставай, только аккуратно, – наконец произнес он.

Николай вытащил из-за отворота куртки руку и поднял ее вверх. Саранцев увидел, как при свете Луны сверкнул целлофановый сверток с темным веществом на дне.

По-прежнему держа руку на излете, Коля подошел к пограничнику и присел в шаге от него. Офицер, понимая, что таиться сейчас глупо, вытащил пистолет из кармана и положил его на колено. Несмотря на первые шаги взаимного доверия, ствол оставался наведенным на проводника. Теперь зрачок целил ему точно в лоб.

Саранцев увидел даже при неверном свете ночного светила, как побелело лицо Николая.

– Вы хотите меня убить? – его голос уже не был таким бесстрастным, как и прежде, – Я не предатель.

– Ты им уже однажды стал, когда сдался в плен «духам», – ответил Саранцев.

– Я не сдавался! Меня просто поймали. Вы «срочную» не служили, товарищ старший лейтенант? Нет?! Тогда вы не знаете, что такое «дедовщина»! У нас в части «деды» творили, что угодно. Нас, молодых, было слишком мало, чтобы можно было дать отпор. Кто-то приспосабливался и шестерил, кто-то становился чмом… Нам говорили: «терпите, через год станете „черпаками“ и точно так же будете гонять молодежь!» А я не хотел гонять. И не хотел, чтобы меня держали за «шестерку» всякие уроды!

Я был перворазрядником по боксу на «гражданке». В Афган пошел добровольно – рапорт написал. Меня били, но я не сдавался. Одному гаду сломал челюсть. После этого мне так досталось, что попал в санчасть. «Деды» пришли ко мне в палату и сказали: «Только выйти в роту – закопаем! До своих первых „боевых“ не доживешь!»

– Почему к офицерам за помощью не обратился?

– Чтобы получить клеймо «стукача»? Да и чем они мне могли помочь? Офицер в казарму утром приходит – к построению. А ночь принадлежит «старикам». Самое интересное, что изгалялись больше всего те, кого самих по «духовству» чморили. А нормальные пацаны смотрели на это сквозь пальцы. Мол, крутитесь, как умеете! …Ну, в общем, я ушел.

– К «духам»… – уточнил Саранцев, – Предпочел дезертирство…