Олег Метелин - Высоко над уровнем моря

Медный поднос рядом с курпачой. На нем – высокий кувшин, нарезанная дыня на покрытом узорами блюде, виноград, лепешка. Все. Больше в этой комнате ничего нет. Ничего, кроме меня и ЕЕ, источающей едва уловимый аромат косметики. Аромат женщины, запах любви, от которого я успел отвыкнуть.

У нее лицо покрыто платком. Глаза большие, блестящие, испуганно – любопытные.

– В первый раз с шурави? – пытаюсь звуком собственного голоса ободрить ее и себя.

Она кивает головой. Понимает!

Может, ее я и ободрил, но сам по-прежнему нахожусь в растерянности. Что делать дальше? Ни разу не был с…

Язык не поворачивается назвать ее проституткой. В этой женщине есть то, из-за чего обдолбанные фанатики рвутся на наши пули, надеясь в своем мусульманском раю обрести вечную усладу в объятиях гурий.

Женщина потянула меня за рукав, приглашая садиться на курпачу. Медленно опускаюсь на матрасик. Ее руки скользнули по моим и… тут же, словно крылья, испуганно разлетелись, метнулись в стороны.

Ч-черт! Я по-прежнему, как идиот, вцепился в гранату. Совсем забыл о ней.

Чтобы женщина не приняла своего славянского гостя за законченного труса, я извинительно натянуто смеюсь и сдвигаю подсумки с гранатами и автоматными магазинами по бокам ближе к спине, откладываю в сторону АКС. Откладывать-то откладываю, но делаю это так, чтобы его можно было схватить в любое мгновение.

Хозяйка, пытаясь ободрить меня, мелодично вторит моему смеху, больше похожему на воронье карканье. Ее смех молодой, задорный – совсем такой же, как у наших…

Но этот черный наряд, платок на лице, восточный кувшин на подносе и едва уловимый аромат, исходящий, казалось от всего…

Я ловлю себя на желании ущипнуть собственную руку: не сон ли это все? «Мускус, амбра, розовое масло…» всплывает в голове фраза из читанных в детстве книг по Ходжу Насреддина.

Глаза женщины от смеха щурятся, лучатся едва заметными морщинками. Они ее совсем не портят – задорные, лукавые…

Мой мандраж совсем прошел, становится легко и весело.

Она, по-прежнему не открывая лица, протягивает тонкую, обнажившуюся из широкого рукава, руку с браслетом на запястье, наливает из кувшина в глиняный стаканчик темную жидкость.

Я пью крепленое виноградное вино мелкими глотками – будь что будет! – и краем глаза наблюдаю за женщиной.

Она отдвигается от меня в угол, на самый край курпачи. Понимаю это движение как приглашение. Будь что будет! – протягиваю руку к платку, закрывающему нижнюю часть ее лица. Глаза женщины блестят любопытством. «Гюльчатай, открой личико…»

Интересно. Как ее зовут? Надо потом будет спросить…

Ее лицо все ближе, мои пальцы ощущают тонкий шелк платка и – тепло женщины. Жар женщины, который был, есть и будет вне этого страшного мира со взрывами, автоматами, танками и кровью. Его нет, этого мира. Есть только я и ОНА. Пошла к черту, эта война!

Дикий женский крик, не крик даже – визг, отшвыривает меня в сторону.

Кричит не МОЯ – визжат за стенкой. В коридоре раздается отчаянный топот ног. Хватаю автомат, рву предохранитель: женщины так не бегают – «духи»!

Подскакиваю к проему двери. Скрываясь за стеной, направляю ствол в сторону бегущих. Из полумрака появляется первая фигура. Н-на, сука!

Указательный палец замирает на крючке в самый последний момент, когда фигура, которую уже собирался перерезать очередью, начинает вопить голосом Хуршета:

– Что за херня?! Протас, Грач, что вы тут творите?

Я замечаю отделившуюся от стены голую фигуру Грача с автоматом в руках. Он растерянно оглядывается на меня, вытирает пот с лица (обнаруживаю, что вдоль моего позвоночника скользят холодные струйки) и удивленно выдавливает из себя:

– Да хрен ее знает, чего заорала!

– Да ты… – Хурик начинает бешено хохотать.

Вслед за ним улыбается чернобородый афганец самого душманского вида. Наверное, хозяин этого милого заведения.

Мы ничего не понимаем. В груди вместе с облегчением начинает закипать злость – нормальная реакция обломавшегося мужика.

– Хватит ржать! Объясни, что случилось!

– Дубина! – сквозь хохот объясняет Хуршет взбесившемуся Грачу, – На Востоке мужчина никогда не спит с женщиной полностью раздетым. Она его не должна видеть без штанов: мужчина – хозяин женщины, а хозяин всегда должен быть «при параде». А в таких местах, как это, не раздеваются еще из-за простой предосторожности: можно заразу подцепить или фаланга в жопу укусит!

Мы были ошарашены: вот это да! Да какое же это удовольствие?!