Олег Метелин - Высоко над уровнем моря

– Трищстарлейтенант, вротмоегодежурства происшествнеслучилось!

«Трищстарлейтенант» окидывал строгим оком застывшего дневального и медленно, исполненный собственной значимости, удалялся в канцелярию, где его уже поджидал замполит.

Над вопросом, что они там делали вдвоем в воскресенье, мучались лучшие умы роты. Вадим предполагал, что дулись в нарды под водочку, сбежав от нудных жен.

… – Вот эту штуку, – вернул Варегова к реальности сержант, протянув одну из мин, что Вадим тащил в гору, – задницей опускаешь в ствол, быстро отдергиваешь руку, отходишь на шаг от миномета, затыкаешь уши, открываешь рот. Понял?.. Огонь!

Вадим много раз видел все это в кинохронике Отечественной войны и повторил движения точно, не удивившись, как здорово у него получилось. Времени не было удивляться.

Хлопок, как удар ладонями по ушам. Звон.

– Неплохо для начала! – сквозь гул в ушах Вадим услышал голос командира взвода, – Так мы из тебя классного минометчика сделаем.

– Пошли глянем, где мина упадет, – сказал Варегову сержант.

Вадим бросился к краю площадки…

В минуты краткого разговора, пока они обшаривали глазами склон противоположной сопки, где должна была разорваться мина, Варегов ощутил странное.

Он почувствовал между собой и командиром отделения не жесткие, регламентированные писанными и неписаными правилами взаимоотношения между командиром и подчиненным «дембелем» и «салабоном», а теплую струю товарищества. Общность людей, обреченных делать одно дело, делить одну судьбу, жизнь, а возможно, и смерть.

Но это было лишь одно мгновение.

…Звука разрыва мины Вадим так и не услышал.

– Все, – ответил на его немой вопрос «что дальше?» сержант.

Он глянул на Варегова и уже другим тоном, жестким и властным, добавил:

– Отдохнул? Тогда, Варегов, хватай бачок и дуй за водой. Восхождение свое ты уже отметил.

…Муха! – окликнул он солдата, сидевшего, свесив босые ноги, на бруствере окопчика, – Пойдешь вместе с ним. Старшим.

… – Отдохнуть даже не дал, – ворчал Мухин, спускаясь по склону первым, – Это не Афган, а какая-то ударная комсомольская стройка. Пашешь – пашешь: вверх – вниз, вниз – вверх, а в награду – орден сутулого с закруткой на спине. Тоже мне, нашел няньку для салабона. У меня нет педагогических способностей как у твоего нового кореша, Андрюхи Протасова… Ну, того, который к тебе наверху подходил. Кстати, о чем базарили – то?

– Так, ни о чем…

Вадим мимо ушей пропускал ставшее уже привычным бухтение Мухи. Он тащил бачок для воды (Мухин на правах старшего шел налегке) и внимательно смотрел под ноги, бежавшие под гору без его воли.

Вадим изо всех сил старался не сверзиться вниз, притормаживая на крутых поворотах тропинки, струившейся по склону, имевшего угол не менее сорока пяти градусов. Спускаться оказалось еще труднее, чем подниматься: там было просто тяжело и медленно, а здесь легко и быстро, но опасно для собственных костей.

– Варяг ты, Варяг, – не умолкал Муха, – доброволец хренов. Какого черта поперся вместе с нами? Война только по телевизору красивая. Добровольцев – то нужно было нужно не так уж и много. Первым шагнул, Матросов… Сидел бы себе в палаточке со своим призывом, слушал наставления замполита, что можно, а что нельзя…

…А «эксперименталку» ты мне зря не отдал, – сменил он волну, – Теперь тебе ее все равно не видать, как своих ушей. Я бы тебе нормальную форму подогнал, а теперь, когда вернешься, Васька – каптер выдаст какое-нибудь рванье. А «эксперименталка» твоя с «дембелями» домой поедет. Ты только смотри, не стукни офицерам – враз загремишь под фанфары как героически погибший воин – интернационалист. Здесь это пара пустяков.

Перед тем, как отправиться на «точку», Вадим сдал конопатому каптерщику свое новое хэбэ – «афганку», которую здесь называли почему-то «эксперименталкой», и облачился в выгоревший мешковидный КЗС с продранными локтями.

Так было одето большинство из взвода: в этом костюме было легче передвигаться из-за его покроя и не так жарко. Вид, правда, потрепанные, латанные, а кое-где и рваные КЗСы придавали далеко не парадный, но на войне как на войне…

Однако одно дело – боевые, и совершенно другое – ходить чучелом по части постоянно: за время службы Вадим уже понял, как много значит внешний вид для солдата. Ходишь зачуханным – и отношение к тебе будет соответствующим. В армии, как нигде, встречали по одежке. Поэтому слова Мухина полоснули ножом.