Кит Стюарт - Мальчик, сделанный из кубиков

– Надо же, не забыла, – шучу я.

– Я никогда не забываю про печенье.

Мы улыбаемся, но оба чувствуем, что ходим вокруг да около чего-то серьезного. Это нечто вроде прелюдии, прощупывание почвы, подготовка плацдарма. Кто-то должен сделать первый шаг и вывести разговор на новый уровень.

– Я, э-э, пошел к психологу, – говорю я. – Вроде бы приятная женщина, такая, по-матерински. В этом отношении совершенно не похожая на мою собственную мать. Сначала вся эта затея вызывала у меня большие сомнения, но пока что я настроен попробовать.

– Здорово, – говорит Джоди с искренним энтузиазмом в голосе. – Это хорошая новость.

– Посмотрим, – пожимаю плечами я. – А ты как, чем занимаешься помимо работы?

– Да ничем особенным. Все думаю про школу для Сэма, пытаюсь понять, что будет для него лучше. На этой неделе пришли письма из обеих школ, нужно им что-то ответить.

– А меня поставить об этом в известность? Или это теперь не обязательно?

Внутри начинает закипать адреналин. Перед глазами мелькает картинка – Ричард забирает Сэма из школы.

– Ну так вот я и ставлю.

Не отвечаю. Вскипает чайник, и Джоди, щелкнув выключателем, рывком снимает его с базы, разливает чай по кружкам, умудрившись при этом залить всю рабочую поверхность. Потом протискивается мимо меня, достает из холодильника картонный пакет с молоком и расплескивает и его тоже.

– По правде говоря, ты уверен, что так уж сильно заинтересован в сохранении семьи? – спрашивает она. На меня она не смотрит, вместо этого яростно возит по столешнице тряпкой. – Пару недель назад Лотти видела тебя в кафе с какой-то женщиной.

А, ясно, значит, это все-таки была мамаша из школы. И внезапно ситуация становится абсолютно зеркальной и теперь в роли обвиняемого я. К такому повороту я был не готов. У меня нет заранее продуманной стратегии. Меня, точно ледяной водой, окатывает волной паники. В мозгу мгновенно проносятся самые худшие возможные сценарии развития событий. Я могу навсегда потерять Джоди. Потерять Сэма.

Решаю вести себя как ни в чем не бывало – и немедленно поступаю ровно наоборот.

– А, с Изобел? – бухаю я. – У нее тоже сын аутист. Мы разговорились, потом встретились еще раз, вдвоем. Потом я пошел в ретро-клуб в стиле шестидесятых, который она держит, и это было полное фиаско – мы поцеловались, но я сразу же понял, что это была ужасная ошибка. А потом я сбежал… Отличное печенье. Ядреное.

Она смотрит на меня, потом берет свою чашку и опускается за наш крохотный кухонный столик.

– Ты сбежал? – переспрашивает она.

– Ну да. Ничего никуда не делось.

Она обдумывает услышанное, макая печенье в чай и, похоже, оценивая меня.

– Ричард оказался кошмаром, – говорит она просто. – Он руководит какой-то художественной организацией в Лондоне. Наверное, после нескольких бокалов просекко это произвело на меня впечатление. Но потом я встретилась с ним еще раз, уже после той свадьбы, и поняла, что как человек он просто дерьмо – заносчивое и претенциозное, и к тому же трещит без умолку. Мне ни разу даже словечка не удалось вставить, он просто никого, кроме себя, не слышит. Ну, знаешь таких людей? Спрашиваешь их, как дела, а они отвечают что-то вроде: «Ну, это долгая история, и началась она в Питерборо в две тысячи четвертом году…» И ты понимаешь, что следующие полчаса тебе придется выслушивать этот бред.

Меня охватывает невыразимое облегчение. Клер была права, он действительно придурок. Но тут я вспоминаю то утро и злополучный поцелуй. Джоди, похоже, улавливает направление моих мыслей, как улавливала на всем протяжении нашего брака.

– В последний раз мы с ним виделись, когда он заявился сюда утром на обратном пути в Лондон. Хотел предложить мне работу у себя в офисе. Персональным ассистентом или кем-то в этом роде.

– И что ты сделала?

– Ну, Алекс, ты сам знаешь, что я сделала, потому что ты сидел в машине в двадцати ярдах отсюда. Я поцеловала его на прощание.

– Ты меня видела?

– Может, и видела. А может, через полчаса мне позвонила совершенно разъяренная Клер и сказала, что ты ворвался к ним в дом с воплями, что видел нас с Ричардом. А еще она сказала, чтобы я не была такой идиоткой.

– Ясно, – говорю я. – Клер мне всегда нравилась.

Голова у меня идет кругом, такое чувство, что мы ведем этот разговор на американских горках. Я хватаюсь за столешницу; кружка в другой руке ходит ходуном.

– И что теперь?

– Я не знаю, – отзывается она. – Прости. Давай пока еще немного посмотрим, как пойдет. Нам обоим нужно разобраться в себе.