Димфна Кьюсак - Чёрная молния

Инспектор остановился, опершись о калитку.

– Я пытался уговорить управление по делам аборигенов разрешить мне снести все эти пристройки, чтобы придать дому такой же вид, как у других. Не к чему выделяться и вызывать зависть и недовольство.

– Но они, очевидно, построили все это своими руками.

– Здесь все принадлежит управлению, и оно вправе, если потребуется, снести любой дом.

– Но они, вероятно, гордятся своим домом.

– Вот это-то и плохо. Гордость как раз не то чувство, которое нужно развивать в аборигенах. Они делаются чересчур заносчивыми, и с ними совсем трудно справляться. Возьмите того же Джорджа. Стоило ему половить рыбу с этим отродьем из Уэйлера, и он возомнил о себе бог знает что. Грубит, пререкается, оказывает дурное влияние на других. А теперь еще спелся с учителем, значит, жди от этой пары новых неприятностей. Ну да ладно, дом его так или иначе заполнен теперь до отказа, и, если он не утихомирится, я быстро вышвырну его прочь.

Инспектор открыл калитку. Его зычный голос эхом разнесся между деревьями:

– Эмма, Эмма, поди-ка сюда. Ты нам нужна.

В дверях показалась смуглая женщина, очень похожая на Пола: сильное, волевое лицо, глаза человека, постоянно погруженного в мрачное раздумье, крепкая, ладная фигура. Женщина была чисто и аккуратно одета, поверх ситцевого платья красовался нарядный шерстяной джемпер. Она оперлась одной рукой о дверной косяк и смотрела на гостей, всем своим видом выражая вызов и готовность к обороне.

– Ну, что ж ты молчишь? – спросил инспектор.

– А что я должна говорить, господин старший инспектор?

– Ты видишь – к вам приехала леди. Она пожелала встретиться с людьми из Уэйлера.

Он замолчал, ожидая приглашения войти. Но женщина не проронила ни слова.

– Что же ты не приглашаешь нас в дом?

– Зачем же мне вас приглашать, разве вы не привыкли приходить без приглашения?

Женщина перевела взгляд на Тэмпи, и ее губы тронула легкая улыбка.

– Прошу вас, леди, войдите.

Она посторонилась, пропуская Тэмпи, потом повернулась спиной к инспектору и его жене и, войдя в переднюю комнату, сказала:

– Ева, приехала мать Кристофера повидаться с тобой.

Комната была небольшая, бедно обставленная. Наверное, это была общая комната, где собиралась вся семья. Спальные принадлежности аккуратно уложены на старой кушетке, рядом – сложенная раскладушка.

Тэмпи прошла вперед. Крупная женщина, сидевшая в кровати, опершись спиной на гору подушек, протянула ей руку. Когда руки их встретились, в горле у Тэмпи защемило – ведь это она, мать Занни, та самая тетя Ева, которую так любил Кристофер. Эмма пододвинула стул, Тэмпи села, инспектор и его жена, раздраженные и стремящиеся поскорее уйти отсюда, остались стоять.

– Ну, как тебе нравится твой новый дом? – произнес наконец инспектор с наигранной веселостью.

Ева, даже лежа в кровати, оставалась хозяйкой положения. Она смело подняла на него глаза и сказала:

– Мне здесь совсем не нравится, господин старший инспектор. Но мои родственники, любезно предоставившие нам кров, знают, что это относится не к ним и не к их дому.

– Тебе все равно придется прожить здесь некоторое время, поэтому лучше вести себя по-иному.

– А как я могу вести себя по-иному, если меня выбросили из собственного дома и привезли сюда как преступницу?

– Ну-ну, осторожнее, Ева. О полиции так говорить не положено.

– Я говорю о полиции то, что думаю. А поскольку я не приписана к вашей резервации, то прошу называть меня миссис Свонберг.

– Если ты еще раз… – начал было инспектор, повысив голос почти до крика, но осекся, наткнувшись на взгляд Тэмпи. – И все же, – закончил он уже спокойным тоном, – моя жена приехала сюда, чтобы осмотреть твою ногу. Как она у тебя сегодня?

– Хуже.

Заведующая хозяйством сдернула одеяло и разбинтовала распухшее колено.

– Ну вот! Разве не права я была вчера? На коже нет даже царапин. Просто синяк.

Тэмпи подошла ближе.

– Простите, но мне кажется, это не просто синяк – опухоль слишком большая.

– Ну, мне, видимо, лучше знать. Я больше имею дела с черными. У черных всегда так распухает. Ничего, пройдет, пусть полежит денек-другой, долго залеживаться тоже вредно. Лень еще никому не приносила добра.

– Я никогда не была ленивой. – Голос Евы звучал твердо и холодно. – И с ногой моей никогда ничего не было, пока констебль не вышвырнул меня из моего дома и не толкнул так, что я расшибла колено о каменную ступеньку. Теперь вот с ним творится что-то неладное.